Вижу в этом промысел!

Секрет ремесла

Посещая хранителя традиций, путешествуешь дважды — и в пространстве, и во времени. Заходишь в мастерскую — и вот уже изделие, к которому в современном цифровом мире до сих пор прикасаются руки и душа человека, воспринимается по-особому. А если еще с мастер-классом посчастливится — например, попробуешь себя в роли гончара или мозаичиста, — осознание, что сегодня наши руки умеют совсем немного, заставит взглянуть на жизнь по-новому. 

 

В этом смысле Марокко на эго действует как ледяной душ — живые и сложные в освоении ремесла тут повсюду. Можно попытаться повторить, хотя сравниться с виртуозами вряд ли удастся.

 

Практики бытования ремесел и реальной передачи опыта от мастера к мастеру, динамика организации производственно-сбытовых процессов — все это стало объектом изучения экспедиционного путешествия с участием специалистов РГО, Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН и Академии художеств в партнерстве с Mzungu Expeditions и Desert Room Travel. В фокусе особого внимания группы экспертов и путешественников оказался зеллидж — мозаика, в которой зашифровано прошлое и, вполне возможно, будущее региона.

 

 

Страны Магриба издревле славились ремесленниками, которые при помощи простых инструментов творили «альгамбры» везде, куда только могли дотянуться со своим деятельным пылом. До наших дней такое раз­нообразие техник сохранилось, пожалуй, только в Марокко. Поле войн и миграций между Востоком, Югом и Западом впитало понемногу от каждого из миров — караванные пути крепко сшивали их взаимными интере­сами. 

 

Керамическая мозаика зеллидж — символ четырех имперских городов Марокко и других оазисов, богатевших в тени финиковых плантаций на специях, рабах, эссенциях, золоте… Прибыль от торговли позволяла украшать общественные медресе или личные риады сложным узорочьем зеллиджа. 

 

Однако изначально зеллидж появился как бюджетная альтернатива роскошным античным мозаикам. Переплетения и заполнение цветом — основные визуальные приемы. После падения Западной Римской империи мастера некогда процветающей провинции Мавретании Тингитанской от привозного и местного камня постепенно перешли на керамику. Первые арабские династии привнесли в нее эстетику и каноны ислама. 

 

В XIX веке вместе с модой на ориентальное зеллидж через Гибралтар перебрался в европейские особняки. От альковов до турецких (на самом деле изначально арабских) бань — многоцветье геометрических и растительных орнаментов зеллиджа можно найти в исторических усадьбах в Лондоне, Петербурге, Вене и Париже. Сегодня хаммам дорогого оте­ля редко обойдется без этих элементов — красиво, аутентично, влагостойко… Да что там — на века! А в народные кухни и ванные комнаты ушли керамические плитки от промышленных гигантов с дизайном, имитирующим выкладку зеллиджа.

 

 

Не случайно фесские мастерские, в которых кипит та самая аутентичная работа — техника не меняется столетиями, красители по-прежнему натуральные, а молотки передаются по наследству, — доставляют зеллидж по всему миру. В виде готовых типовых изделий, от столешниц до фонтанов, и созданных специально для вас панно, которые можно вмонтировать куда угодно. И это безусловные шедевры, за созданием которых надо наблюдать лично. 

 

Искусство на потоке

В Фесе сегодня существует несколько крупных мозаичных производств полного цикла. Их стоит посетить обязательно. И чтобы был непременный «art» в названии. «Мы вынуждены сами осуществлять все процессы — делегировать невозможно, — делится директор Art d’Argile. — Люди, процессы, техники — все определено экспериментальным путем и подог­на­­но друг к другу. Например, лучший обжиг дает печь на оливковом жмыхе. А мастер, который по звуку отличит одну керамику от другой, вырастает за 15–20 лет».

 

 

Вершина профессиональной эволюции гончара — мастер зеллиджа. Следим за руками на каждом этапе, сидим рядом с мастерами и даже пробуем сами, но все равно не покидает ощущение чуда. Как это работает? Точнее — как они это творят?

 

Сочетание «арт + конвейер» звучит как оксюморон, но это именно так: один мастер передает работу другому, и то, как «рифмуются» все составляющие процесса, напоминает сам зеллидж. Покрытый цветной глазурью квадрат (красный — шафран, синий — индиго; химические красители не в почете) при помощи карандаша и линейки на глаз (!) размечается на элементы мозаики, которые затем буквально «выстукиваются», оббиваются острым молотком. Вырезать нельзя — только так. Производство бережливое: изначально все элементы, начиная с изразца, изготавливаются под конкретное будущее изделие. 

 

 

Мастер держит в уме более сотни элементов зеллиджа — форму, цвет, размер — и сразу планирует количество изразцов и паттернов, которые из них получатся. Узор — а только базовых более 70 — выкладывается изнаночной стороной. Затем заливка раствором, обжиг и момент истины — переворачиваем и смотрим, что получилось. Малейший скол кусочка мозаики — начинай сначала. Перепутал оттенок цвета — начинай сначала. 

 

На выкладку мозаики уходит несколько дней, а самый сложный орнамент с говорящим названием «расширяющий сознание» создается минимум неделю. Попытка самостоятельно выложить маленький фрагмент 15 х 15 см ярко демонстрирует, насколько отличаются горизонты планирования мастеров и неофитов. Запомнить узор сложно — приходится постоянно сверяться с фотографией.

 

Минимализм самовыражения

Полученный в мастерских Феса опыт готовит к визиту в Академию традиционных искусств в Касабланке. Локация — самая центральная, под сенью крупнейшей в Марокко мечети Хасана II. Созданная несколько лет назад институция хранит и развивает традиции титульных национальных ремесел. В классе зеллиджа — уходящие под потолок шкафы с элементами мозаики (у каждого — свое название и свой диапазон возможных узоров) — это тысячи сочетаний, которые надо знать как базу. Чтобы затем творить самому. 

 

«А где же собственно арт, творчество?» — проницательно спрашивает насмотренный московский дизайнер. — Ведь вы повторяете уже придуманное до вас». — «Нет, мы придумываем новые сочетания паттернов, цвета — но только после трех лет обучения, когда освоим классику», — горячо возражают студенты. Дискутируя, ребята поглядывают на выражение лица наставника. Студентов всего 30: конкурс по всей стране, государственная стипендия и лучшие мастера, лично отобравшие к себе в класс студентов. Стоя на плечах гигантов, они готовятся художественно высказываться и сами, развивая традицию. 

 

 

Вдруг наставник и ребята оживляются: «А у нас тут недавно парень вот что изобрел!» Подводят к сложному многоугольному паттерну мозаики. Да, такого мы, полмесяца «насматривавшие» зеллидж везде — от медин Феса, Мекнеса, Марракеша до бутиковых отелей-риадов вроде столичного Dar Al Miraaj, — раньше не видели. «Придумал здесь год назад. Запатентовали. Назвали паттерн «Эйнштейн» — смотрите, это же бесконечность!» — и ребята невольно переходят на благоговейный полушепот. 

 

Изобрести новый элемент многовековой мозаики — почти таинство. Ведь этот сделанный по канонической керамической технологии паттерн (новизна — в форме) потянет за собой новые орнаменты, которые по-арабски плотно заполнят пространство или расставят только лишь акценты, как принято у берберов-амазигов. Время покажет. 

 

Рукотворное Марокко медитативно, поэтому именно сюда тянет тех, кто бежит быстро и еще быстрее. То есть нас. Это искусство — важный паттерн жизненного зеллиджа, который обязательно сложится как надо. 

 

 

Фотографии Наталии Беляковой.