Выйти из сансары

В Индии много священных мест, но гора Аруначала рядом с городом Тируваннамалай — особенная. Уже нахождение рядом с ней приводит, по верованиям индийцев, к прекращению череды перерождений и выходу из колеса сансары, то есть освобождению от всех страданий и ограничений материального существования. 

 

 

Каждое утро на обочине дороги десятилетняя Мадхави расстилает газеты и выкладывает на продажу папайю. Она родилась и живет в Тируваннамалае, или попросту Тиру, небольшом городе на юге Индии. Уже неделю мы с ней видимся каждый день и успели стать приятелями. Она предпочитает торговать рядом с храмом богини Дурги. Здесь, говорит она, больше людей, сложнее попасть под колеса, — автомобильное движение в Тиру подчиняется не правилам, а какой-то особенной интуиции, во всей своей глубине понятной только индийцам. 

 

На улице жарко, покупателей мало. Мы с Мадхави устраиваемся поудобнее в тени дерева. Рядом продавец кокосового молока ловко разделывает орехи огромным мачете. С земли груда скорлупы выглядит размером с гору Аруначалу, виднеющуюся за храмом. Согласно легенде, Аруначала — это сам Шива, обратившийся в гору. Раз в год на праздник Картикай Дипам на ее вершине зажигается огромный огонь, напоминающий о величии Шивы и о том, что благие дела человека должны быть размером с гору. В ее пещерах и сейчас сидят просветленные садху. Кто-то утверждает, что наблюдал их ночью в виде огоньков, летающих вокруг горы.

 

 

Время от времени недалеко от нас останавливаются грузовики, автобусы, мопеды. Их водители покупают лаймы, гирлянды цветов и скрываются за дверями храма, предварительно обойдя несколько раз вокруг постамента с девятью идолами. Мадхави перехватывает мой взгляд и поясняет, что богиня Дурга — одно из грозных проявлений Парвати, жены Шивы. В храме водители освящают машины. Богине подносят лаймы и цветы. Часть из них потом вешают на автомобили, чтобы уберечься от несчастий и бестолковых водителей. Лаймы очищают от скверны, а цветы — просто подарок красивой Дурге. Девять идолов перед храмом — это грахи, небесные тела, каждое из которых отвечает за какую-то сторону нашей жизни. В момент рождения человека они стоят в определенном положении на небе и наделяют новорожденного чертами характера. В здешних краях много храмов, посвященных грахам. Если хочешь стать умнее или освоить что-то новое, то нужно молиться в храме Меркурия, если проблемы в личной жизни — то прямая дорога в храм Венеры. 

 

Мадхави видит мои сомнения и насмешливо спрашивает: «Может, ты и в гороскопы не веришь? Езжай в Вайтисваранкойл. Там астрологи предсказывают будущее по пальмовым листьям. Это недалеко, всего в четырех часах езды на автобусе».

 

 

 

ПРЕДСКАЗАТЕЛЬ СУДЬБЫ

 

Примерно в 170 километрах южнее Тиру, в небольшом городе Вайтисваранкойл на протяжении многих поколений трудятся астрологи Нади. Здесь верят в астральные силы и в предначертанную судьбу. В городке 16 семей чтецов. В их кабинетах нет волшебных шаров, свечей или старинных книг. Офис чтеца судьбы похож на потрепанное временем государственное учреждение в небольшом российском городке.

 

Пропустив перед собой корову и отогнав с дороги десяток кур, подхожу к офису чтеца. Внутри обстановка аскетичная: вентилятор, стул и стол, за которым сидит секретарь. В его обязанности входит записать имя клиента, дату рождения и взять отпечаток большого пальца правой руки у мужчин, левой — у женщин. Позже данные передаются предсказателю, чтобы тот нашел нужную пачку пальмовых листов. Пока мы ждем чтеца, помощник рассказывает, что семья его босса Ажита занимается этим ремеслом на протяжении 14 поколений, а все семьи предсказателей — родственники. Текст на листьях написан несколько тысяч лет назад. Но судьбы составлены не для всех людей в мире, а только для тех, кому предначертано приехать за предсказаниями. Для некоторых судеб листьев не находят. Значит, они потерялись во время войн или переездов. Сейчас же все предсказания тщательно оберегаются, и как только начинают портиться, их переписывают. Оригиналы хранятся в квартале отсюда в храме Марса. 

 

 

Из кабинета выходит мужчина в белой рубашке и юбке. За Ажитом семенит европейка со светящимся от радости лицом. Вскоре он возвращается со стопкой узких вытянутых листов, помещенных между двумя дощечками. «Шведка, которая только что вышла, — рассказывает нам с секретарем чтец, — заплатила три тысячи рупий, и ей следовало рассказать только самые важные события на каждые 5–10 лет жизни. Но у нее нет работы, пришлось пожалеть и рассказать побольше. А за 6500 рупий она бы услышала все подробности этой жизни и кое-что о следующей и предыдущей. Решай, чего хочешь», — обращается уже ко мне чтец. 

 

Ажит заводит меня в комнату, просит помощника нас сфотографировать и наглухо закрывает дверь. Посторонние не должны слышать деталей чужих судеб. Интересуюсь, является ли фотография частью ритуала. Он кивает и говорит: «Конечно, вечером жене покажу. Она любит рассматривать моих гостей и угадывать их судьбу». 

 

 

Чтец склоняет голову, просит благословения у Шивы и Парвати. Потом берет первый лист и говорит, что родился я во Франции. Вопросительно смотрит. Отрицательно качаю головой. Берет следующий лист. Говорит, что у меня трое братьев. Опять мимо. Так доходим до конца пачки, лист с моим прошлым так и не находится. Просмотр второй пачки также не дает результата. Я уже решаю, что попал в список «счастливчиков», чей лист был потерян во время войны. Только на 17-м листе третьей пачки я утвердительно отвечаю об именах родителей, профессиях и еще нескольких фактах из жизни. Чтец показывает выцветший лист. Моя судьба оказывается описанной всего шестью строками, а край ее погрызли мыши. Остается надеяться, что на качестве жизни это не скажется. Обнадеживает одно — остальные судьбы выглядят не лучше.

 

Чтец диктует на телефон необходимые формальности: адрес конторы, наши с ним имена, номер листа — и протягивает блокнот с ручкой, чтобы я за ним записывал. Посмотрев на отпечаток пальца, он сообщает: круги и точки говорят, что в моем имени на тамильском языке восемь слов. Первая их часть переводится как «один круг», что значит «больше, чем жизнь», или попросту — длинная жизнь. Другая — «король», значит, хороший дом, жена, финансы, дети и работа. Но это позже, а ближайшие шесть месяцев будут сложные. В это время не стоит подписывать важных документов, надо заниматься кундалини-йогой и медитировать. «В прошлой жизни, — говорит Ажит, — ты был доктором. Лечил в основном бедняков, поэтому сам не был богатым. За это часть кармы отработалась, и в этой жизни будешь счастливым».

 

Спустя час я знаю, сколько лет проживу, профессии детей, свои счастливые числа, цвета и свою мантру. И электронную почту чтеца. Предполагается, что через год я сообщу ему, какие предсказания сбылись, и дам контакты друзьям, которые тоже захотят прочесть свою судьбу. Отпечаток пальца можно прислать по электронной почте, а о будущем Ажит расскажет по видеосвязи. 

 

 

ЧАЙ ДЛЯ ПРОСВЕТЛЕННЫХ

 

Для западного менталитета, привыкшего к цифрам и фактам, такое предсказание может показаться шарлатанством. Однако надо учитывать, что судьба на листах начертана иносказательно. Астрологи Нади читают на древнетамильском, интерпретируют, переводят на современный язык, а потом на английский. Конечно, смысл при этом искажается. И разница культур имеет значение. Если европейцу интересно, через сколько месяцев он купит новую машину, то индийцу важнее знать, какую мантру стоит читать по утрам.

 

«Будь аккуратнее за рулем ближайшие полгода, — напоминает Ажит, — у тебя сейчас Марс ослаблен, надо гармонизировать, иначе возможны аварии. Закажи ягью, специальный ритуал в храме. И радуйся, что не родился неделей позже. Пришлось бы тебя на дереве женить. По гороскопу ты был бы мангаликом. Это сильная личность, но склонная к разрушению первого брака. Чтобы избежать недоразумений, человека женят на дереве. Дерево потом срубают, и второй женитьбе уже ничто не угрожает».

 

 

Прошу чтеца подарить пальмовый лист, поскольку теперь он никому не нужен. Чтец отказывает, сославшись на то, что на обороте чужая судьба. Ажит на прощанье машет рукой. Я рассматриваю ближайшие деревья — несостоявшихся жен — и направляюсь гармонизировать Марс в соответствующий храм. Через несколько минут подхожу ко входу, украшенному барельефами сцен из жизни богов. Покупаю корзинку для подношений с половиной кокоса, парой бананов и гирляндой цветов.

 

 

Внутри темно. Редкие лучи солнца пробиваются сквозь крышу, пятнами подсвечивают темно-бордовые стены. Густые звуки гонга отзываются в теле покалывающими вибрациями. Пахнет маслом и благовониями. На подстилках или прямо на полу сидят прихожане в молитвах и медитации. Подходит полуголый брамин, показывает на корзинку с подношениями и жестом отправляет меня к святилищу с идолом. Около ниши с полукруглой аркой группа индийцев с фруктами, рисом, цветами ждет начала ритуала. Два брамина приносят кувшины, отрезы ткани, собирают подношения и скрываются в глубине. Вскоре из темного проема доносятся звуки молитвы. Это брамин призывает бога войти в идола, мурти. Через несколько минут начинаются омовения. Значит, божество уже внутри. Брамин берет глиняный кувшин и поливает идола водой, потом из другого — молоком с медом и куркумой. Потом идола наряжают, украшают цветами, угощают сладостями и фруктами. В это время второй брамин спрашивает у участвующих имена и читает за них молитвы. В конце мурти освящают огнем и провожают божество домой. Теперь всем желающим можно «умыться» освященным огнем. Ритуал окончен.

 

 

Пора возвращаться в Тиру. Следующая ночь — Шиваратри, праздник Шивы. К Аруначале съезжаются тысячи паломников, чтобы совершить прадакшину, 14-километровый обход вокруг горы. Говорят, что это полезно измученным городским ритмом душам для исцеления и возвращения к себе. Проходить маршрут можно днем или ночью, но обязательно медленно, читая мантры, лучше всего босиком. Каждый решает, что ему ближе: пестрая суета дневных улиц или медитативная тишина ночи.

Можно наплевать на сон и подняться затемно. По холодному асфальту больше шансов пройти без обуви. В это время рикши еще не лихачат на дороге, клаксоны машин и толпы людей не отвлекают от размышлений. Если выйти до рассвета, можно поприветствовать благоуханное начало дня, когда солнце встает над Аруначалой. В это время женщины выходят на крыльцо, чтобы, зачерпнув горсть толченого риса, нарисовать на земле орнамент-оберег. Торговцы начинают раскладывать возле храмов незатейливые товары для подношений, вплетают яркие цветы в ожерелья. Через час улицы наполняются пестрыми сари, коровами, шумом клаксонов и пылью. 

 

 

Днем же во время Шиваратри дорога превращается в пеструю реку людей, текущую мимо жаровен с уличной едой, храмов с курящимися благовониями и прилавков с горячей масалой. На берегах «реки» через каждые 10 метров разложены подстилки. На них спят, смотрят на телефоне фильмы или сидят с отстраненным взглядом мужчины в оранжевых одеждах. Прохожие каждому оставляют по монете. Спрашиваю идущего рядом индийца с седыми, заплетенными в косу волосами: «Где берут столько мелочи?» Он только что оставил монеты пятерым и направился к следующей группе. Попутчик берет у меня купюру в 100 рупий, уходит и через минуту возвращается с мешочком мелочи. Одобрительно хлопая по плечу, говорит: «Иностранцу эти люди могут показаться нищими. Но каждый пятый из них — садху, монах, отрекшийся от мира. Не жалей мелкой монеты просветленному на стакан чая».

 

 

Вскоре подходим к странному объекту — камню около метра в высоту и двух в длину со сквозным лазом. Время от времени кто-то проползает через дыру. Мой новый знакомый поясняет: «Кажется, что даже тучный человек без труда преодолеет эту пару метров. Но видимость обманчива. Давай подождем». Через минуту кареглазая индианка, опустившись на четвереньки и едва просунув изящные плечи в арку, тотчас вылезает обратно. Так повторяется несколько раз, пока она вся в слезах не отказывается от задуманного. Оказывается, арка — это имитация родов. Если человек с трудом пришел в наш мир, ему придется справиться с натальными страхами, чтобы пролезть насквозь. 

 

 

ПОГРУЖЕНИЕ В СЕБЯ 

 

Весь маршрут идет вдоль дороги. Если покинули силы, натерли ноги или напекло голову, всегда можно поймать рикшу, и он доставит вас домой или в гостиницу. Исключение — ночь Шиваратри. В это время транспорту непросто протискиваться сквозь полноводную реку людей. Но эта ночь стоит того, чтобы выдержать и преодолеть маршрут. Все загаданные желания и действия от пропетых мантр усиливаются в тысячу раз.

 

Дорога подходит к городу. Значит, до конца пути остается пара километров. Останавливаемся перед навесом. Под ним — два чана, из которых вьются струйки пара. Бужу спящего рядом на циновке хозяина кафе. Он, кажется, не просыпаясь, привычными движениями наливает масалу и возвращается в «кровать». С лавочки возле кафе открывается вид на громадные ворота, нависающие над Тируваннамалаем. 

 

«Это храм Аннамалаияра, — поясняет индиец, — один из самых больших храмов Индии. Построен он около двух тысяч лет назад и посвящен огню, одному из пяти основных стихий, что неудивительно: рядом же Аруначала, а значит, сам Шива». 

Попутчик, видя мое усталое, но счастливое состояние, говорит, что гору можно обходить каждый день. Главное — определить заранее, для чего ты совершаешь аскезу и сколько она продлится. Это как пост: ты принимаешь ограничения, чтобы приобрести что-то новое. Желательно не из материального мира. Некоторые ходят босиком просто так, без идеи. Это странно, хотя для здоровья полезно. И медитация около Аруначалы легче дается. Не надо сидеть, пыхтеть, вгонять себя в специальное состояние. Здесь всё получается само. 

 

«Не верь тому, кто скажет, что может научить тебя медитировать, — говорит мой собрат по прадакшине, — это естественное состояние, как дышать. Ты каждый день заботишься о внешнем виде: умываешься, чистишь одежду, дом. Медитация — это забота о внутреннем мире. Мысли — это пыль, которую надо стирать, чтобы приблизиться к внутреннему божественному источнику. Медитация — это погружение в себя. Очищаясь от мыслей во время медитации, ты расчищаешь дорогу к себе».

Прадакшина близится к концу. Что-то незаметно меняется внутри. Уходит сарказм, на смену приходят покой, смирение, тихая радость жизни. Индуистские боги больше не кажутся чужими. Хочется сидеть в храме, прислонившись к колонне рядом со смуглокожими индийцами, петь мантры, чувствовать вибрации гонга и всполохи огня на лице. В такую ночь, выйдя на улицу, скорее всего, не найдешь свою пару шлепанец среди сотен других пар. Ну что ж, говорят, это к счастью.