Лодка на волнах

«Наша лодка» — так с языка народа волоф переводится название страны Сенегал. Ничего удивительного: «лодка» покоится на берегу Атлантики, и море дает ей гораздо больше, чем выжженные солнцем саванны. Но и главные несчастья к коренным жителям Сенегала пришли со стороны океана. Пережив несколько сотен лет европейской колонизации, Сенегал продолжает существовать в собственном ритме. 

Первыми европейцами, добравшимися до этих мест, были португальцы. В середине XV века Диниш Диаш, преодолев несколько тысяч километров вдоль пустынных берегов Северной Африки, неожиданно наткнулся на зеленые территории. Вскоре здесь, на сенегальском острове Горе, построили несколько хижин, церковь и возвели глухие стены для «хранения», сортировки и «реализации» рабов. На островок длиной 900 метров и шириной 350 метров из соседних земель потекла неиссякаемая река «черного товара». С тех пор в этом тихом месте изменилось немногое. Балкон, откуда рассматривали рабов, в розово-терракотовом форте снесли. Комнаты, где запирали невольников, превратили в исторический музей. Сейчас бывшие казематы рассказывают об истории Вселенной, начиная с момента ее сотворения и заканчивая открытием Музея рабов. Среди черепов кроманьонцев и схем зарождения галактик висят учебные пособия «Как правильно приковывать рабов». В остальном на острове все по-прежнему. Прибыль островитяне получают по старинке, с привозимых с континента людей, только теперь это туристы. 

Островитяне не жалуются. Вдоль улиц выставляют картины, в которые органично встроены кнопки от мобильных телефонов, провода, пластмассовые куклы и консервные банки. Этакое африканское видение современного искусства. Даже возведенный первыми португальцами католический храм сенегальцы адаптировали под себя. В палисаднике перед входом прихожан встречают фигурки чернокожего Святого семейства, а служба проходит под ритмы тамтамов.

ПЕРВАЯ СТОЛИЦА

Вслед за португальцами к освоению Западной Африки подключились французы и англичане. В 1638 году на необитаемом острове Ндар в устье реки Сенегал французские моряки основали укрепленное торговое поселение. Из центра континента сюда по реке стали прибывать шкуры, воск, арахис, специи и опять же рабы. Поселение превратилось в город Сен-Луи (названный в честь Людовика XIV), крупнейший к югу от Сахары, а потом и в столицу обширной территории, куда входили современные Сенегал, Мавритания, Западная Сахара, Мали, Бенин, Буркина-Фасо, Кот-д’Ивуар. 

Позже, когда столицу перенесли в Дакар, богатый Сен-Луи начал угасать. Сейчас по выложенной ракушками набережной вместо знатных дам в кринолинах совершают променад коровы и козы. На улицах с подносами жареного арахиса и зубочисток из молодых стеблей баобабов сидят нарядные африканские торговки. Геометрический орнамент их желтых и зеленых платьев на фоне кирпичных стен с облетающей охристой и терракотовой штукатуркой больше похож на живописное полотно в интерьерах модного лофта, чем на символ упадка колониального города.

Округ Остров — самый центр Сен-Луи. С соседним районом Континент его связывает 500-метровый железный мост, построенный в XIX веке бюро Гюстава Эйфеля. С районом Берберский язык Остров соединяется мостом поменьше. «Язык» представляет собой 10-километровую песчаную косу, закрывающую Остров и Континент от океанских волн. В такой ландшафт идеально бы вписались дорогие отели с голубыми бассейнами и пестрыми зонтиками коктейлей. Но первая линия пляжа на берегу Атлантического океана занята покосившимися рыбацкими домами без дверей и уходящими за горизонт сотнями расписных лодок. 

Яркий белый свет в Сен-Луи растворяет все, что окружает. Если перемещать взгляд с неба на воду, на берег и на дома рыбаков, то абсолютно не видно контраста. Из проемов домов выплывают дамы с яркими тазами на головах. На мягкий как хлопок песок они выбрасывают рыбьи головы и потроха, на которые сразу же сбегаются козы. Самых жадных и невнимательных сбивают и уносят в океан набегающие волны. Вынесенные обратно на берег туши животных лежат здесь же. 

Ближе к обеду, когда утренний улов разобран, а школьные занятия закончились, из обитых картоном дверей покосившихся лачуг выбегают дети. Километры белого песка оказываются расчерченными под десятки самодельных футбольных полей. От группы болельщиков отделяется мальчик лет пяти. Улыбаясь во весь рот, он издалека кричит: «Bonjour, ça va?» Второй, помладше, тянет из-за спины первого маленькую черную ладонь для рукопожатия. 

И козы, и самодеятельные футбольные поля, и колониальные дома Сен-Луи входят в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Но, несмотря на высокий статус, туристы селятся вдали от океана, на Острове, предпочитая смотреть на интересную, но колючую прибрежную жизнь со стороны. И даже отсюда хочется через несколько дней уехать, отправиться в саванну, к баобабам, к животным из прочитанных в детстве сенегальских сказок. 

САМЫЙ СТРАШНЫЙ ЗВЕРЬ

На зеленых территориях заповедника «Бандиа» в 50 километрах от Дакара постоянно обитают и прилетают на зимовку более 120 видов птиц. К ним решили подселить привезенных из соседних областей и стран зебр, буйволов, шакалов, мангустов, гигантских черепах. Крупных плотоядных в парке нет, поэтому животные неплохо расплодились. Звери живут на полном самообеспечении: павлины гуляют по ограде, зеленые мартышки воруют еду в ближайшей деревне. Бородавочники тоже не отстают — они выбегают через дырки в заборе, но, испугавшись гудков машин и незнакомых запахов, несутся обратно. Люди участия в жизни зверей почти не принимают: парк обнесли забором и иногда подкармливают животных в сухой сезон. Поэтому требование брать гида за 6500 франков Африканского финансового сообщества (около 670 рублей) сначала вызывает недоумение. Позже становится ясно, что без гида вряд ли удалось бы увидеть и десятую часть животных. 

Парень в зеленом берете, черных солнцезащитных очках и белой обтягивающей футболке больше смахивает на американского спецназовца, чем на сотрудника зоопарка. Он постоянно «висит» на телефоне, обсуждая с коллегами передвижение зверей. В результате переговоров машина, петляя по незаметным тропам, то остановится около семейства жирафов с детенышем или около прячущихся в кустах белых носорогов, то подъедет с подветренной стороны к пугливым антилопам. Указателей и дорог в парке нет. Не то что самому подъехать к зверям невозможно, даже найти выход на территории в 3500 гектаров непросто.

Самый страшный зверь зоопарка — страус. Особенно самец с черно-белым оперением в брачный период. Выходить из машины к этому «гнезду на ногах» категорически не рекомендуется — заклюет. Страусы прячутся за спинами других животных, при вашем приближении они выбегают и набрасываются на зеркала машин, фотоаппарат или фляжку с водой. Несмотря на мозг размером с грецкий орех, хитрости и быстроты его обладателям не занимать.

Лучшее время для фотоохоты — раннее утро и пара часов перед закрытием парка. В остальное время звери лежат без движения в тени деревьев, спасаясь от жары. Чтобы не терять времени даром, можно посидеть в ресторане с видом на медитативно распластанных вокруг пруда крокодилов, отправиться потрогать череп и кости странствующего сказочника, захороненного в дупле древнего баобаба, или навестить отгороженных забором гиен — единственных условных хищников заповедника.

НЕМНОГО ХАОСА 

В Дакаре в первую очередь обращают на себя внимание сенегалки, главные африканские красавицы. Не важно, стройная ли девушка, как пальма, или широкая, как баобаб, — гордый взгляд и грациозная походка у нее в крови. На перекрестке, где смешались в кучу повозки, люди, машины, стоит девушка в голубом сарафане с пестрыми попугаями. Чтобы остановить такси, она слегка выставляет в сторону потока машин указательный палец, даже не оборачиваясь в сторону дороги и не отвлекаясь от разговора с соседкой. Другая, в ярко-желтом платье с принтами из алых маков, перешагивает через горы мусора на дороге с таким видом, будто идет по подиуму, отмахиваясь от назойливых фотографов. Амплитуде раскачивающихся бедер позавидовала бы любая танцовщица сальсы. Вместо сумочки, неотъемлемого женского аксессуара, она несет корзину на голове. Идет ли дама на рынок или на постирушки с соседками, со стороны кажется, что плывет эта знатная особа не иначе как в Королевский дворец. 

Дальше по улице кочегарит старый грузовик с нарисованными на капоте глазами и надписью «Храни бог», за ним едва поспевает такой же старенький автобус без стекол. Пассажиры гроздьями свисают с крыши, вываливаются из дверей, высовываются в окна. Спустившись с надземного перехода, в хвост автобусу пристраивается и тут же встает в пробку лошадиная повозка. Чтобы гужевой транспорт не переломал ноги, ступеньки перехода заботливо заменили покатым спуском. Следом останавливается «белая ворона» местного транспорта — современная машина с европейцем за рулем. 

В выходные столица Сенегала превращается в большую пробку. Грузовики, развозящие товары по рынкам, передвигаются не быстрее 30 километров в час. Дорогу преграждают передвижные «лежачие полицейские», сделанные из положенных в шахматном порядке стволов деревьев. Есть и стационарные неровности, размером с баобаб. Предупреждающих знаков о «баобабах», как и света на дороге, нет. Наедешь на всей скорости на такой — пиши пропало. 

Одно из самых известных мест — Сенегальский рынок, центр продажи ярких африканских тканей и цех по пошиву одежды. Все свободное пространство занято сложенными в разноцветные стопки штанами, сарафанами и платками с рисунками жирафов, павлиньих перьев или сочными бесформенными пятнами. За швейными машинками сидят и дети, и старики. Женщин в портные не берут, слишком любят они поговорить, за день сошьют лишь пару футболок. Мужчины относятся к делу серьезнее. Мало того что они работают быстрее, так еще успевают договариваться с друзьями о приводе туристов, имея долю с каждой покупки. Клиентов обычно ищут около Королевского дворца или соседних рынков. Способы получения наживы весьма изысканны. Вот типичный диалог уличных «менеджеров по работе с клиентами».

Подходит мужчина, представляется Абидом, спрашивает: «Как тебе Сенегал?» Говорит: «У нас хорошая страна, здесь не делают различий между белыми и черными. У меня сегодня счастье, жена родила близнецов: мальчика и девочку. Поэтому я хочу подарить тебе вот эти бусы и браслет. После обеда мне предстоит купить ягненка, риса и рыбы, чтобы накормить сто человек гостей. А вечером я пойду молиться за детей. Вместе с подарками я передаю вам часть себя, это значит, что и молитвы перейдут к вам. Если ты хочешь, то можешь тоже сделать мне подарок. Если нет вещей, можно и деньгами, чтобы купить много риса. Лучше евро, еще лучше — бумажные».

Через пару минут подходит другой, представляется Хасаном, интересуется, не дал ли ты денег предыдущему. «Он плохой человек, — говорит Хасан. — Я хочу, чтобы у гостей остались впечатления, что сенегальцы хорошие люди. Давай я тебе расскажу о моем городе. Вон то белоснежное здание — Королевский дворец, вон там, в стороне, — Музей африканского искусства имени Теодора Моно, где собраны скульптуры, маски, музыкальные инструменты стран Африки. Наверняка ты видел высокий монумент с мужчиной и женщиной. Это 49-метровый памятник африканскому возрождению, самый высокий на континенте. Если хочешь увидеть настоящую жизнь сенегальцев, пошли на Сенегальский рынок. Там люди при тебе шьют настоящую африканскую одежду, которую можно посмотреть и сфотографировать. Покупать не обязательно». 

На деле не все ткани оказываются африканскими. Производители из стран Азии, заметив любовь жителей Черного континента к ярким расцветкам, скопировали самые популярные рисунки и начали экспортировать в Сенегал, Кению, Мадагаскар ткани с одинаковыми принтами по очень низким ценам. Одежда из них продается в основном туристам, не различающим особенности орнамента. Местные же всегда видят, прибыла одежда из далекой Азии или сшита в соседнем квартале.

Медина — старый город, обнесенный крепостной стеной, — в арабских странах обычно самое туристическое место, с максимальной концентрацией ресторанов и сувенирных лавок. В дакарской медине стены нет, сувениров тоже. На проезжих перекрестках дети играют в футбол, дерутся. Рядом дамы стирают белье, некоторые с выглядывающими из слингов детьми. На соседней улице стоят прилавки, заполненные крокодильими челюстями, черепашьими панцирями, шкурами грызунов, птичьими лапами — все для вуду.

ОЗЕРО, МЮРИДИЗМ, ЛААМБ

В центральной части страны, недалеко от столицы, есть розовое озеро Ретба. Населяющие озеро цианобактерии выделяют фермент, придающий воде необычный оттенок. Кроме бактерий, в озере никто не выживает, так как содержание соли здесь выше, чем в Мертвом море. Пейзаж похож на слоеный торт: розовая гладь окаймлена зеленой полосой растений, окруженной белым песком. Выгоревшие на солнце лодки разноцветными мелками рассыпаны по поверхности воды. Рядом с каждой виднеется черный силуэт в пестром колпаке. Между кромкой воды и соляными барханами по берегу ходят дамы в расписных платьях с цветными тазами на головах. Рано утром добытчики соли натираются маслом и выходят в утлых плоскодонках на середину озера. Самодельными лопатами с сучковатыми ручками черпают со дна крупнозернистую соль, на ощупь под водой накладывают ее в корзины и вытягивают на поверхность. Если предварительно не намазать тело маслом ши, соль за полчаса разъедает кожу до кровоточащих язв. Однако грубые волокна веревок от корзин все равно натирают натренированные руки и плечи рабочих. Лодки загружают до предела, вода переливается через край, но судно держится на плаву, плотность воды не дает ему пойти ко дну. На берегу работают женщины. В пластмассовых тазах на головах они носят по 15–20 килограммов соли к большим кучам. Около каждой — именная табличка добытчика. Здесь соль перебирают, очищают от примесей и сушат под палящим солнцем, после чего она принимает привычный белый цвет. За день, проведенный в воде, нагрузив полностью несколько лодок, рабочий получает около шести тысяч франков. Для Африки это неплохие деньги, но всего пара лет на такой работе могут необратимо сказаться на здоровье. 

А если отправиться на восток, то через 180 километров вы окажетесь в Тубе, втором по численности населения городе страны. Он был основан в 1887 году и стал мировым центром мюридизма (одного из направлений исламского суфизма). Основатель города, шейх Амаду Бамба, — выходец из народа волоф. Он призывал бороться с колонизаторами не огнем и мечом, как это обычно принято, а мирными методами, главные из которых — работа, трудолюбие и хорошие манеры. 

В основанном им городе даже в неспокойное время люди должны были стремиться подчинить земное существование духовному развитию. Его идеи так захватили местных королей и стали распространяться среди их подданных, что колониальные власти испугались количества адептов и вынуждены были вывезти Амаду «туда, где проповеди не будут иметь никакого эффекта». Лучшим местом для этого оказались экваториальные леса Гвинеи. Но это не помогло, идеи захватили миллионы человек. Сейчас на стенах любого города в Сенегале встречаются граффити с изображением духовного лидера, а машины украшают его портреты. 

Мюридизм учит, что существует несколько стадий духовного развития человека. На первой — закон, когда надо достичь мирского совершенства. Для этого достаточно вести праведную жизнь и строго соблюдать заповеди Корана. Дальнейшее совершенствование происходит через мистицизм. На втором этапе, изнуряя плоть, человек избавляется от страстей, пытается освободиться от собственной личности для дальнейшего воссоединения с Богом. Став дервишем (монахом), следует выбрать наставника из числа суфийских старцев и не рассуждая выполнять абсолютно все его повеления. При этом соблюдение заповедей Корана отходит на второй план. Если на аскета сошло состояние мистического экстаза, значит, он достиг третьей стадии духовного развития. Далее он все больше будет отдаляться от земли и приближаться к единению с Богом. Но на практике редко кто продвигается в развитии дальше первой стадии.

Задолго до того, как идеи мюридизма завладели головами сенегальцев, а европейские колонизаторы — их землями, в сухих саваннах был популярен спорт, называемый лаамб. Деревенские жители из народа волоф под тропическим солнцем в набедренных повязках дрались за внимание девушек. Главная задача в бою — поднять противника и бросить на землю, желательно за пределы арены. В качестве приятного бонуса победителю мог перепасть мешок зерна или корова. С середины XX века, когда официально ввели денежные призы, награды самых именитых чемпионов выросли и сегодня достигают 100 тысяч евро. 

По окончании сезона дождей, вечерами, когда лодки сохнут под закатными лучами, отдельные рыбаки возвращаются к морю, чтобы практиковаться в борьбе с соседом в естественной среде, — турниры по сенегальскому рестлингу проводятся прямо на пляже. Неважно, сколько боец тягал на берегу самодельную штангу, сколько километров пробежал по линии прибоя или сколько килограммов белоснежного песка съел, отжимаясь на пляже, исход боя во многом зависит от удачи. Она передается бойцам духовными наставниками (марабутами) через амулеты и натирание их тел специальным бальзамом на основе молока. Перед началом боя шаман играет на тамтамах, а боец исполняет ритуальный танец, который не изменился за сотни лет. 

В Сенегале тебя вообще часто настигает ощущение застывшего времени. Вроде бы и XXI век на дворе, а в домах зачастую нет электричества и водопровода. Колониальные дома словно сошли со старой открытки, а и без того огромные глаза у детей, увидевших смартфон, делаются еще больше. Даже в самых туристических местах вы не найдете мишленовских ресторанов — только пластиковые столы и стулья на песке под хлипким навесом. Вместо бутиков — яркие развалы, где с рук продают наивную живопись, поддельные часы и деревянные сувениры. Куда течение забросит сенегальскую «лодку»? Остается надеяться, что охранные суры на ее бортах обладают достаточной силой.