Духи заказывают музыку

Мужчины и юноши скачут на плетеных лошадках, скрещивают деревянные палки, изображающие мечи, и в какой-то момент падают на землю — в кратком описании традиционный для Центральной и Восточной Явы ритуальный танец джатилан выглядит нелепо. Но то, что происходит потом, после того как хлыст местного колдуна — паванга — рассечет воздух звонким свистом, не поддается никакому описанию. Танцоры поднимаются с земли — и даже не знакомый с этой культурой человек сразу отметит, что движения исполнителей, еще недавно вызывавшие улыбку, сейчас внушают уже неподдельную тревогу.

Несмотря на то что ислам на Яве — доминирующая религия с XVI века, здесь по-прежнему актуальны индуистская культура и еще более ранние анимистические верования, объединяемые общим названием «кеджавен». Именно к этому пласту богатой яванской культуры и относится джатилан, в исполнителей которого, как принято считать, вселяются духи. Их приглашение, а затем и изгнание происходят при бдительном участии паванга и его помощников.

Танцующие постепенно погружаются в транс и начинают совершать странные вещи, вплоть до поедания стекла и хождения по горячим углям.

Плоские плетеные «лошадки» — обязательный атрибут джатилана. Когда их расставляют перед очередным выступлением, можно заметить, что на каждой написано имя того, кто с ней танцует. На каждые десять деревень существует хотя бы одна труппа, дающая не меньше двух представлений в год. Поводы могут быть самые разные: свадьбы, локальные праздники, обряды очищения деревень, День независимости Индонезии. Представления проходят как при свете дня, так и ночью, а музыкальное сопровождение обеспечивает гамелан, традиционный индонезийский оркестр, состоящий в основном из ударных инструментов. Реже используются современные инструменты (электрогитара, барабанная установка) и звукоусиление.

В Джокьякарте, центре яванской культуры, регулярно проходят фестивали джатилана, на которых демонстрируется его «облегченная» версия — без погружения в транс, хотя многим участникам непросто удержаться от этого, совершая привычные движения под привычную музыку. Несоблюдение запрета предполагает неминуемую дисквалификацию всего коллектива.  Такой фестивальный, «прирученный» вариант джатилана обязан своим появлением политике президента Сухарто с широкой поддержкой всего национального и традиционного, но в том виде, в каком это можно показывать на официальных мероприятиях. Впрочем, после падения в 1998-м режима Сухарто, длившегося 31 год, «мистическая» версия танца быстро восстановила популярность.

Приглашение на ритуал

Центральная и Восточная Ява, где распространен джатилан, — это не только вулканы, джунгли и отвоеванные у них земли под рисовые поля, но и современные, неплохо развитые регионы. Вдоль дорог встречаются круглосуточные мини-маркеты с банкоматами, где можно оплатить коммунальные услуги и сотовую связь, которая доступна везде, равно как и мобильный интернет. Однако не придется далеко отъезжать от города, чтобы на огороженной бамбуковыми шестами деревенской улочке наблюдать архаические, но актуальные для местных жителей ритуалы.

Если перед въездом в деревню на какой-нибудь картонке от руки написано «jathilan» — значит, посмотреть танец приглашаются все желающие. Но как еще узнать о месте и времени представления? В «Фейсбуке» есть регулярно обновляющаяся страница с информацией обо всех ближайших мероприятиях. У страницы без малого шесть тысяч подписчиков, при том что на ней представлены сведения только о происходящем в окрестностях Джокьякарты.

Даже если просто смотреть джатилан как действо, демонстрирующее, что может происходить с человеком, впадающим в транс, зрелище весьма впечатляет. При этом выдержать больше одного-двух выступлений подряд (они могут длиться с утра до позднего вечера) непросто, прежде всего психологически. Однако если описывать происходящее так, как его воспринимают сами яванцы, история становится куда интереснее.

Первое время танцоры синхронно выполняют заученные движения. Момент перехода в состояние одержимости совершенно незаметен неопытному глазу. С кем-то это происходит раньше, с кем-то позже, а кого-то духи и вовсе не удостаивают вниманием. Отрепетированная часть танца заканчивается, когда выходит паванг и со свистом ударяет кнутом о землю. Те, кто погрузился в транс, в этот момент падают, сохранившие же ясность сознания участники убегают со сцены и больше не появляются.

Движения оставшихся танцоров после того, как они встают, изменяются. Особенно хорошо это заметно по молодым, наименее опытным участникам: уже нет лучше или хуже скрываемого напряжения, которое неизбежно для человека, стремящегося ничего не забыть и не напутать в последовательности действий, не обогнать товарищей или не отстать от них. Теперь если какой-то жест возникает, то только потому, что он кажется танцору самым естественным.

Слаженное групповое действо на этом распадается. Но некоторые участники могут совершать что-то совместно, кружком рассаживаясь вокруг принесенного одним из них огня. Или, оседлав лошадок и схватив деревянные палки, уже не изображать сражение, аккуратно скрещивая символическое оружие, а сшибаться по-настоящему.

Если одержимых участников оказывается немного, то зрители будут разочарованы — значит, танец не удался.

Смысл второй части танца, в которой принимают участие духи, сводится к удовлетворению их желаний. А духи могут захотеть, например, пить: многие исполнители джатилана, встав на четвереньки, подобно животным, утоляют жажду прямо из большого таза или ведра. Или едят — овощи, фрукты, цветы, землю, солому, стекло. У духов есть и свои музыкальные предпочтения: от их имени исполнитель станет требовать, чтобы музыканты сыграли определенную песню. Если же духи останутся недовольны, они могут отказаться покидать тела участников, когда паванг попытается их изгнать, либо вернутся вновь спустя несколько дней после представления. А то и просто вселятся в кого-то из помощников паванга или зрителей.

Недовольные духи — это уже серьезнее разочарованной публики. Считается, что это, как правило, духи животных либо предков. Однако, если порой дух ведет себя агрессивно, а изгнать его не удается несколько часов, это могут объяснить тем, что в ритуале принял участие не просто природный дух, с которыми имеют дело последователи кеджавен, а джинн, мифический дух из мусульманской религии. Джинн оказывается сильнее и других духов, и самого паванга, и цель его «посещения», очевидно, не в поддержании древних шаманских традиций, а в демонстрации того, какую из религий нужно считать главной.

Преодоление барьеров

Если спросить участников ритуала или зрителей, то большинство ответит, что джатилан не имеет отношения к религии. Нельзя сказать, что танец  никогда не критиковался с религиозной точки зрения, — противоречия здесь неизбежны, не только из-за «магической» составляющей, но и потому, что во внешности и движениях танцоров стираются гендерные различия. Однако в анонсированных на «Фейсбуке» представлениях джатилана в небольших яванских деревнях, где площадка для массовых мероприятий, скорее всего, будет расположена прямо перед мечетью, не ощущается ни культурных, ни религиозных противоречий. Нет и разрыва между традицией и современностью: улыбчивые зрители охотно снимают одержимых духами исполнителей на мобильные телефоны.

Как правило, танцоры не помнят ничего из того, что с ними происходило в состоянии одержимости. Если удовлетворенный дух покидает тело легко, то они быстро приходят в сознание, хотя и чувствуют эмоциональную и физическую усталость. Но духи и угождение им — это материи туманные, а что дает джатилан самим исполнителям?

В повседневной жизни яванцы предстают исключительно жизнерадостными и доброжелательными людьми. Открытых конфликтов и даже просто ситуаций, когда кто-то повышает голос, практически не возникает. Это не какой-то дар, доступный каждому от природы. Такие гармоничные с виду отношения в обществе требуют определенной внутренней работы и напряжения. Джатилан же позволяет преодолевать социальные ограничения, накладываемые на поведение, проявлять себя совершенно спонтанно и раскрепощенно.

При этом состояние эмоциональной разрядки достигается не только исполнителями, но и публикой, наблюдающей, как порой совершенно неприемлемые (да и в общем-то не вполне человеческие) действия совершают другие.

Своя социальная функция у групп, исполняющих джатилан, конечно, тоже есть. Участники с готовностью заявляют, что для них такой коллектив — как большая семья. Особенно это ценно для тех, кто оказался оторван от настоящих родственных связей. Известно, что группы джатилана быстро восстанавливались и набирали участников даже в районах, пострадавших от землетрясений и извержений вулканов. Людям необходимо было вокруг чего-то сплотиться, и следование древним традициям оказывалось удачным поводом. Впрочем, создание сообществ на почве интереса к чему бы то ни было — коллекционированию мотоциклов определенной марки, исполнению джаза или покорению волн на серфе — это сама по себе характерная особенность, отличающая индонезийцев.

И все же в последние годы танцевальным коллективам все сложнее становится привлекать молодых людей. Очевидно, «Фейсбук», мотоциклы, видеоигры и даже невероятно развитое в Джокьякарте уличное искусство постепенно одерживают верх над мистическими традициями, подобно тому, как джинны демонстрируют свое превосходство над павангами и природными яванскими духами.