На берегах Святого Лаврентия

Основная часть населения Канады, второго по площади государства на планете, сконцентрирована вдоль течения реки Святого Лаврентия на юго-востоке и на небольшом участке тихоокеанского побережья. Остальное — тайга, горы и вечная мерзлота. И именно на заветные берега Святого Лаврентия стремится попасть молодежь из отдаленных уголков огромного государства. Туда, где бок о бок уживаются две культуры, два языка и, по сути, две совершенно разные Канады.

«Иные страны страдают от избытка истории, Канада — от избытка географии», — говорил о своей родине Уильям Лайон Кинг, трижды занимавший пост ее премьер-министра в первой половине ХХ века. Начало изучению нетронутых цивилизацией земель было положено в небольшом городке Сен-Мало на северо-западе современной Франции. Именно оттуда в 1524 году в Новый Свет отплыла экспедиция, в составе которой был и исследователь Жак Картье. С его именем ассоциируются непростые плавания вдоль туманных берегов острова Ньюфаундленд, цинга, суровые зимовки экспедиции в лесах, полных диких животных, а также индейская история Канады, которая увидела свет благодаря наблюдениям и записям капитана Картье.

Познакомившись с культурой ирокезов, он уговорил местного вождя отпустить двух его сыновей в Европу, где они выучили французский язык, и исследование территории пошло другими темпами. Вернувшись на далекие берега в 1534-м, Картье преследовал уже коммерческие цели. Ведь именно заинтересованность короля Франции в природных богатствах неизведанной земли позволила мореплавателю получить финансовую поддержку и снарядить вторую экспедицию.

Ни золота, ни драгоценностей, ни нового пути в Азию Картье не нашел, зато узнал, что на бескрайних просторах живет множество племен, промышляющих рыболовством и пушниной.

С помощью индейцев экспедиция достигла реки Святого Лаврентия. Сюда вскоре прибыли первые европейские поселенцы. А Новая Франция была названа позаимствованным из языка ирокезов словом «Канада», означавшим «деревня».

Где в Торонто центр?

Сегодня потомки французских поселенцев обособились в Квебеке, территориально поделив реку Святого Лаврентия с самой населенной провинцией страны — Онтарио. В Онтарио находится столица Канады, Оттава, но она безнадежно меркнет на фоне экономического и демографического монстра провинции — Торонто. Это настоящий Вавилон сегодняшних дней, на улице наравне с английским и французским запросто можно услышать хинди, японский, иврит, арабский, родную русскую речь. В Торонто ярко выражено разделение города по национальному признаку, но в этом нет ни грамма дискриминации или расизма. Около половины населения Торонто родились не в Канаде. Выходцев из других стран сюда привлекает не только возможность заработать и изменить жизнь к лучшему. Миграционная политика мэрии города известна поддержкой национальных культур, верований и образа жизни. Здесь легко можно позавтракать сочным бургером, пообедать уткой по-пекински и поужинать вкуснейшей неаполитанской пиццей. Главное — оказаться в нужном квартале. Но, несмотря на многонациональность, Торонто — это «американская» Канада, влияние страны-соседа здесь заметно во всем. Бейсболки, джинсы, татуировки, чучело головы бизона над барной стойкой, простота общения, обязательная дежурная улыбка на лицах и непременный дом с газоном в спальном районе.

Оказавшись в Торонто впервые, не сразу понимаешь, где же тут городской центр, по каким обычно гуляют туристы, выискивая исторические достопримечательности. Там, где больше всего небоскребов, или у набережной озера Онтарио? А может, центр — это телебашня «Си-Эн Тауэр», ставшая символом города? Подняться на нее необходимо — хотя бы потому, что с 1976 года башня 30 лет удерживала рекорд самого высокого здания в мире. А взглянув на город с почти 500-метровой высоты, понимаешь, что центра в Торонто как такового нет. Типичные североамериканские небоскребы чередуются с жилыми кварталами, а урбанистические виды уходят за самый горизонт.

Несмотря на небогатую историю, Торонто все-таки может похвастаться интересными достопримечательностями. Одна из них — рынок Святого Лаврентия (хотя для относительно молодого города основанный в 1901 году рынок — самая что ни на есть история). Здесь можно попробовать типичные канадские деликатесы — бизоний стейк, оленину, гигантских крабов. Все отличного качества, приготовленное по прабабушкиным рецептам. Торговые ряды Святого Лаврентия не сильно изменились за столетие, и, как бы странно это ни звучало, свой центр Торонто многие находят именно здесь.

Островные легенды

Не обнаружив в Торонто пресловутых городских легенд, которые часто и становятся душой города, многие отправляются либо в сторону Великих озер, либо на Ниагару. Мы же вдоль озера Онтарио последовали на восток, к архипелагу Тысячи островов, протянувшемуся по реке Святого Лаврентия на 80 километров. Как раз об этом месте легенд хватает. Одна рассказывает о происхождении островов. Ирокезы верили, что это место было создано Великим духом. Вручив свое творение племенам, дух предупредил, что если индейцы начнут враждовать друг с другом, то лишатся дара. Через какое-то время племена забыли об обещании и нарушили уговор. Тогда разгневанный дух забрал оскверненный войной подарок, но, поднимая его на небо, не удержал в руках и уронил. В результате падения земля раскололась на тысячи кусочков, образовав удивительное по красоте место.

Пересчитать клочки земли, порой настолько крошечные, что на них едва может уместиться дерево, почти невозможно. Как бы то ни было, природа постаралась тут на славу.

Часть архипелага превращена в одноименный национальный парк. Между островков циркулируют прогулочные лодки под канадским и американским флагами одновременно — ведь порой совершенно не ясно, в водах какого государства движется судно. Например, остров Завикон известен самым коротким международным мостом в мире: пешеходный мост соединяет два клочка суши, один из которых принадлежит Канаде, другой — США.

У многих островов есть свои истории и имена. Например, островок, едва умещающий на себе небольшой загородный дом и развесистое дерево, имеет говорящее название Just Enough Room — «Места в самый раз». Истории бывают забавные, как та, что рассказывает об одном уставшем от своей вездесущей мамы господине. Он выкупил остров, построил на нем небольшой, но удобный домик и отправил туда надоедливую родительницу, которая не умела плавать. Бывают истории и грустные — например, об острове с романтическим именем Сердце. Это второй по площади остров в национальном парке. На нем возвышается замок, будто бы сошедший с диснеевских кадров о Белоснежке, но история его весьма печальна. Строительство замка затеял отельный магнат Джордж Больдт в самом начале ХХ века. Это должен был быть подарок его горячо любимой супруге Луизе, но она внезапно умерла в 1904 году. Безутешный Больдт забросил проект, навсегда оставив злосчастный остров, и строительство замка по старым чертежам было закончено относительно недавно, около 20 лет назад.

Конечно, интереснее всего было бы узнать, как столетия назад тут вели свой быт индейские племена. Как охотились, как проводили шаманские обряды, как выживали морозными зимами. Но эти истории — парадокс — меньше всего интересуют галдящих на экскурсионных корабликах туристов. Поэтому, наслушавшись вдоволь россказней, за настоящей историей нужно отправляться в ближайший к архипелагу Тысячи островов город — Кингстон.

Бывшие столицы

Преодолевая последние километры на подъезде к Кингстону, можно поймать себя на мысли, что этот небольшой городок может быть чем угодно, но только не бывшей столицей объединенной Канады. Однако постепенно захолустные одноэтажные домики вдоль проезжей части, похожие друг на друга как близнецы, сменяются кварталами посолидней. А по мере приближения к центру Кингстона окончательно убеждаешься: столица тут и впрямь была. Только в таких массивных особняках и могло квартировать правительство: чопорная кирпичная кладка фасадов, колонны, правильная геометрия улиц, на ухоженных клумбах цветут гортензии, а газоны — травинка к травинке. Здесь настоящий английский дух.

Во времена Семилетней войны (1756–1763), когда в Америке столкнулись колониальные интересы Франции и Великобритании, Франция потеряла Канаду. Быстро осознав важность стратегического положения города, позволяющего контролировать вход из реки Святого Лаврентия в Великие озера, и опасное расположение на самой границе с США, англичане вложили в военное развитие города много труда. Доказательство тому — возвышающийся над городом форт Генри, из всех канадских укреплений сравнимый лишь с квебекской цитаделью.

Почетное звание столицы Кингстон носил три года, с 1841 по 1844-й, передав эстафету франкоговорящему Монреалю. Но Англия здесь «застряла» навсегда, с одним лишь отличием: в местных пабах вместо футбола транслируют обожаемый канадцами хоккей.

Если упомянуть Кингстон, большинство нарисует в воображении Ямайку, а вот Монреаль точно не спутаешь ни с каким другим городом на свете. Говоря о Монреале, французы мечтательно закатывают глаза. Для них этот город близок и далек одновременно. Если подавляющая часть иммигрантов оккупирует Торонто, то французы переезжают в провинцию Квебек. С собой в Канаду они привозят частичку той самой настоящей Франции — старинный рецепт выпечки круассанов, привычку к многочасовым семейным застольям, культуру и многое другое, что дорого французскому сердцу. Хотя культуры в Монреале хватает и своей.

Во вторую исследовательскую экспедицию по заливу Святого Лаврентия Жак Картье смог добраться до крупного укрепленного поселения ирокезов, Ошелаги. Поселение расположилось у подножия холма, который французский капитан обозначил на картах как Мон-Руаяль. Нетрудно догадаться, что современный Монреаль — та самая ирокезская Ошелага. Картье предпринял третью попытку отыскать сокровища ирокезов, организовав еще одну экспедицию в Новую Францию. Но дальше Ошелаги ему продвинуться так и не удалось.

Как раз отсюда началось заселение новой земли прибывавшими из Европы поселенцами. Распространившись на восток, именно здесь французская культура прижилась настолько, что потеря Канады как французской колонии и ее последующая британская ассимиляция лишь укрепили чувство национальной принадлежности в сознании жителей Квебека. Желание «новых французов» внести недостающую ясность в этническую картину региона вылилось в «тихую революцию» 1960-х годов, когда политическо-социальная трансформация Квебека заставила англоканадцев буквально бежать из этой франкоговорящей провинции.

Но этнические перипетии остались в прошлом. Квебек добился своего, обретя неофициальный статус государства в государстве, где господствующая в остальной Канаде англо-американская культура уже давно «вышла из моды». Первым тут разбивается стереотип о жизни крупных североамериканских городов. Привыкнув к кадрам из фильмов с вечно спешащими и пьющими на ходу кофе людьми с целеустремленным выражением лиц, серыми и незаметными на фоне сотен таких же торопящихся сделать из себя успешных североамериканцев, вы просто не поверите своим глазам, увидев, как разительно Монреаль отличается от всего этого. В городе не принято торопиться, и, вероятно, поэтому вечерами здесь, казалось бы, на пустом месте образуются немыслимые пробки. Несмотря на разделяющие их с Европой тысячи километров Атлантики, монреальцы, как и парижане, не прочь побастовать день-другой. Причем происходить действо будет с размахом национального праздника, с музыкой, перекрытыми дорогами и привлечением десятков полицейских.

Но все-таки, пусть каждая церковь здесь гордо именуется Нотр-Дам, это не Франция. С обзорной площадки холма Мон-Руаяль видно, что от Франции город отделяют тысячи километров и сотни лет истории. Попадая сюда, не стоит искать сходства с Парижем.

Рожденный на другом континенте почти на 2 тысячи лет позже своего «старшего брата», Монреаль — своеобразный коктейль: одна часть Франции, немного Англии и щепотка Америки — для остроты.

Великие озера, там, куда не удалось когда-то проникнуть Жаку Картье, течение Святого Лаврентия до конечной точки французских колонизационных экспедиций, суматошно-американский Торонто, изобилующий легендами ирокезский рай на Тысяче островов, чопорно-английский Кингстон, беззаботно-французский Монреаль... Чтобы увидеть такую многоликую Канаду, достаточно проехать всего 600 километров. Ничто для крупнейшего после России государства в мире. Так что был прав премьер-министр Канады, говоря об избытке географии своей страны. Прав был Жак Картье, воспротивившийся воле короля, который приказал ему продолжать исследования и продвигаться в глубь неизведанной земли. Тайком повернув обратно в Европу, Картье чувствовал, что с этими лесами, бурными потоками и далеким заснеженным горизонтом ему не сладить за всю жизнь. А я теперь знаю, что, гонимая любопытством, в Канаду обязательно вернусь, пусть на исследование ее бескрайних земель потребуется не одна поездка. Вернусь, потому как нет цели более желанной, чем трудновыполнимая.