Имя женщины

Красноватая земля, ссохшаяся на солнце, засажена бесконечными рядами олив. Редкие яркие пятна — белые с синим приземистые постройки, солнечные блики на бирюзовой ряби Средиземного моря, яркие одежды женщин. Они работают на полях, сменивших оливковые рощи. Впрочем, не только там — женщины в Тунисе способны освоить любую профессию.

«Как корабль назовешь, так он и поплывет», а Тунис — это имя женщины. Сейчас уже не столь популярное в этой североафриканской стране, но многие представительницы старшего поколения с полным правом могут похвастаться тем, что они со своей страной тезки.

На широкой площади прямо на земле разложены товары — соломенные шляпы и корзины всех мастей, некрашеные глиняные горшки и миски, ароматические лампы и чаши самых жизнерадостных цветов, сложные соцветия кристаллов, известных как «роза Сахары». Из кофейни разносится бодрящий аромат кофе по-восточному (здесь в него добавляют розовую воду, которую делают из особого сорта роз). Торговцы зазывают покупателей, кто-то уже азартно торгуется, в отдалении слышится замысловатая барабанная дробь — музыкант самозабвенно играет на дарбуке. Торговая площадь Хумт-Сука полностью соответствует стереотипам о том, каким должен быть восточный базар. Но это только одна из граней острова Джерба.

Джерба — перекресток культур и конфессий. С одной стороны, здесь сильны традиции мусульманства, с другой — каждый год в мае собираются евреи со всего мира, чтобы посетить древнюю синагогу Эль-Гриба, фундамент которой относится к VI веку до нашей эры. По преданию, когда во времена Навуходоносора II иудеям пришлось бежать из Иерусалима, первосвященники вывезли с собой алтарный камень разрушенного храма Соломона, и он до сих пор лежит в основании Эль-Грибы. Празднества длятся 23 дня, тысячи паломников съезжаются на Джербу, чтобы отметить Лаг ба-Омер.

«Здесь больше двух тысяч лет жили в мирном соседстве мусульмане, иудеи и христиане», — гордо говорит Имен Несма, работающая санитарным инспектором. Ее глаза блестят, когда она рассказывает о своем острове: «У нас есть на что посмотреть, оазис Зарзис, например, с оливковыми рощами — там больше 700 тысяч деревьев. И еще финиковые пальмы, около 100 тысяч. Да и сам город со времен римлян стоит, он очень древний». Каждый день Имен ездит на работу полтора часа на автомобиле, по пути любуется пейзажами. На вопрос, не трудно ли так кататься, она светло улыбается и начинает рассказывать, как ей нравится то, что она делает, — да и дорога между полей, пальм и оливковых рощ в удовольствие.

НАСЛЕДИЕ СТАРИНЫ

В 2017 году власти Туниса подали заявку на включение острова Джерба в Список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. «Это место имеет важное значение с точки зрения общемировой культуры, — поясняет министр туризма Туниса Сельма Эллуми Рекик. — Здесь объединено наследие трех религий — христианства, мусульманства и иудаизма». Министр туризма — не единственная женщина в правительстве страны, в парламенте их 73 из 217 мест (это 33,6%, что, пожалуй, выше, чем в Евросоюзе). 19,5% дам в составе нового правительственного кабинета и 23% женщин-министров дополняют картину, редкую для мусульманских стран, склонных к патриархальности.

Объектов, внесенных в список наследия ЮНЕСКО, в Тунисе восемь, среди них — Медина Суса. Между 775 и 788 годами здесь построили Рибат — старейший исламский памятник культуры в городе. Глухие стены из ровных желтых камней, округлые зубцы и высокие арки — сооружение строили для защиты побережья от византийского флота из материалов, оставшихся от древних зданий II — VI веков; циклопической высоты входные ворота опираются на античные колонны. Стратиграфические исследования показали, что стены покоятся на фундаменте старой христианской базилики, которая, в свою очередь, стоит на остатках языческого храма.

Смотровая башня, практически без бойниц, возвышается над ровным четырехугольником Рибата, позволяя окинуть взглядом сразу и внутренний двор крепости, и побережье, и городские окрестности с цитаделью Касбой на холме (ныне она стала археологическим музеем с обширной коллекцией тунисской мозаики). Под стенами шумит торговая площадь, но стоит пройти под высокой аркой за мощные двухметровые стены и гомон города глохнет.

Рибат Суса возвели по приказу аббасидского правителя Язида ибн Хатима аль-Мухаллаби, жили в нем 15 воинов-аскетов, посвятивших себя вере — мурабитов. Им было запрещено владеть недвижимостью, пить вино, развлекаться играми или музицированием. Их делом было следить за спокойствием на море.

Сейчас с этой стороны городу уже давно ничего не угрожает, разве что толпы туристов, осаждающих яхтенный порт Эль-Кантауи. Главное развлечение — прогулка на «пиратском» двухмачтовом судне, на носу которого возвышается аляповатая скульптура бородатого мужчины, опирающегося на трезубец. Сам корабль темного дерева выделяется на фоне лаконичных белоснежных яхт вызывающе задранным бушпритом и богато декорированными бортами со стилизованными под средневековье фонарями и балкончиками. Под зонтиком рядом с вывеской Mehdi Pirat сидит усатый мужчина в темных очках, зазывающий желающих отправиться в плаванье. Его зовут Мома Анжуль. Он сетует, что на заработки ему дается всего два-три месяца — после туристический сезон заканчивается. А нужно зарабатывать на семью — у Момы шестеро детей. «Жена? Нет, не работает, — улыбается он. — Она готовит, убирает, за младшим смотрит — остальные-то в школе». Что ж, старые традиции живы — большинство женщин по-прежнему выполняют роль хранительниц очага.

ВСЕ МЕНЯЕТСЯ

При этом, что удивительно, высшее образование чаще получают именно девушки — их в институтах больше половины. На берегу моря под навесом сидит Латифа Дбаро, болтая с матерью и присматривая за малолетним сыном. Она приехала в Сус к дяде, отдохнуть у моря. «Я учусь в Университете Туниса, изучаю французский язык, хочу стать преподавателем, — молодая женщина мечтательно смотрит вдаль. — Когда получу степень бакалавра, будем всей семьей праздновать. Муж так горд будет!» К образованию в стране относятся с уважением, и большинство молодых людей хотели бы заполучить невесту, закончившую вуз. Латифа вручает малышу бутылочку с молоком, пожилая женщина тепло улыбается, лучики морщинок разбегаются по темному лицу. Пытаюсь выяснить, есть ли какие-то ограничения при поступлении в университет или устройстве на работу. «У нас женщины любую работу могут делать», — без тени сомнения отвечает будущая преподавательница.

Равноправие полов в стране ввел Хабиб Бургиба, бывший президентом страны с 1957 по 1987 годы. Впрочем, над изменением правового статуса женщин он начал работать еще раньше — в 1956 году, когда он стал премьер-министром Королевства Тунис. Возможностью трудиться, занимать выборные должности и получать образование наравне с мужчинами дамы страны обязаны именно ему. Кроме того, при Бургибе женщина стала гораздо свободнее в рамках семьи: нежеланному жениху можно отказать, при разводе муж обязан выделить бывшей супруге отдельное жилье и регулярно платить алименты, чтобы содержать ее и детей, многоженство и вовсе запретили. Какие-то моменты закона, который был принят 13 августа 1956 года (этот день с тех пор стал официальным праздником женщин в Тунисе), могут показаться нам странными. Например, стерилизация безграмотных женщин, родивших больше десяти детей. С другой стороны, если учесть уровень антисанитарии, в котором все это происходило, и угрозу здоровью женщин, решение выглядит достаточно логичным.

В чем-то права женщин даже несколько превосходят всякое вероятие: например, до недавнего времени на дорогах было запрещено останавливать водителей прекрасного пола, поскольку это могло быть расценено как домогательство со стороны полицейского. Чтобы избежать вовсе уж бездумного поведения на дорогах, к делу подключили женщин-полицейских, так что теперь лихих автогонщиц нельзя останавливать только ночью, когда пол стража порядка не разобрать из-за темноты.

Прежде чем встать во главе правительства, Бургиба много лет боролся за независимость своей страны от Франции, а представители колониальной власти высылали его то в Тебурсук, то в Марсель, то в Ремаду. Среди многочисленных мест заключения и ссылок была и Табарка, куда управляющий французской колонии Жан де Отклок отправил мятежного политического деятеля, по-видимому, в надежде на то, что он уедет в Алжир.

Город устроился между поросшими эвкалиптом горами Крумири и морем, со скалистого утеса за порядком присматривает кряжистая, крепкая генуэзская крепость XVI века с могучей округлой башней, чуть выступающей вперед. В 1540–1742 годах она принадлежала семейству Ломеллини, ухитрившемуся монополизировать добычу красного коралла, которым славятся местные воды. По преданию, султан Османской империи презентовал им крепость за помощь в освобождении из генуэзского плена пирата Драгута. Кораллы здесь добывают и продают до сих пор, это один из главных местных сувениров. Скульптурное изображение красного коралла украшает и на диво пустынную развязку неподалеку от залива, где стоит скала с крепостью. Улицы тоже не слишком многолюдны — жарко, солнце слепит, отражаясь от белых стен, сухой воздух словно пропитан легчайшей пылью.

Впрочем, ближе к центру города картина меняется — женщины в пестрых платьях и ярких хиджабах прицениваются к продуктам, мужчины у статуи Хабиба Бургибы переговариваются о чем-то важном. Люди здесь подходят гораздо ближе друг к другу, чем принято в Европе, личное пространство меньше, поэтому когда пробираешься по базару, все время кажется, что идешь в толпе, хотя строго говоря, людей не так и много. Просто то и дело кто-то проходит почти вплотную или наклоняется рассмотреть, что выложено на прилавке, практически перегибаясь через тебя. Из-зачего возникает ощущение шумного, переполненного пространства. И это тоже как-то очень по-восточному.

СВЯЗЬ ВРЕМЕН

Табарка славится джазовым фестивалем, который ежегодно проводится в июле в местной базилике. Гордые этим фактом, жители украсили свой город скульптурными изображениями музыкальных инструментов — неподалеку от отеля Royal Golf в центре города чуть откинулся на подставке огромный контрабас, напротив отеля Dar Ismail на окраине Табарки возвышается на постаменте гигантский саксофон.

Другой город, тесно связанный с искусством — бело-синий Сиди-Бу-Саид, сохраняющий андалузский стиль неизменным, благодаря решению, которого добился в 1920 году влюбленный в него барон Рудольф д'Эрланже. Некогда здесь жили теоретик искусства, авангардист Пауль Клее и известный экспрессионист Август Маке. Сейчас одна из видных фигур Сиди-Бу-Саида — художница Хела Аммар, чья инсталляция Tarz выставлена в местной галерее Le Violon Bleu. Другие ее работы путешествовали по всему миру — Франции, США, Сенегалу. Надо сказать, что темы, которые выбирает для своих фотоальбомов, вышивок и инсталляций Хела, далеки от типично женских. В 2014 г. художница выпустила книгу Corridors, фотографии в которой рассказывают о тунисских тюрьмах, в 2013 стала соавтором Siliana Syndrome, где исследуется роль смертного приговора в стране. Да и инсталляция Tarz, где воедино сплетены пожелтевшие фотографии прежних веков, архивные документы и смешанные техники вышивки, посвящены воспоминаниям о борьбе за независимость и тому, как эта борьба аукается в современной жизни Туниса.

Черно-бело-красная строгость композиции Хелы контрастирует с броскими красками на улицах города — хотя слепящую белизну стен и яркую синеву ажурных решеток, дверей и ворот нарушать запрещено — разве что витиеватым орнаментом из черных заклепок, — цветных пятен здесь больше, чем достаточно. Акварели живописцев, продающих свои работы в тени домов, яркие берберские ковры, блестящая металлическая посуда, украшенная сложной чеканкой. С крыш свисают насыщенно-розовые плети бугенвилии, тут и там разбавляют гамму островки зелени. Продавец мороженого вертит рожок с кислотных оттенков сладким шариком так бесстрашно, что возникает вопрос, на основании каких физических законов он не вываливается из своего вафельного конуса. Официант в красной феске несет к столику под навесом поднос, уставленный стаканчиками с чаем — в него, по традиции Сиди-Бу-Саида добавлены кедровые орешки. Вся обстановка настолько живописна, что художникам, действительно, раздолье.

Впрочем, русские художники несколько лет назад предпочли поехать в другой город — Бизерту. Город, где одна из площадей носит имя женщины, причем русской. Анастасии Манштейн-Ширинской, попавшей в Африку восьмилетним ребенком в 1920 году. В 2013–2014 годах здесь прошла выставка «Андреевский флаг под небом Бизерты», которую организовал Фонд исторического и культурного наследия им. А. А. Манштейн-Ширинской, тема последней Русской эскадры, закончившей свое существование в Тунисе, впечатлила живописцев не меньше, чем контрастная местная природа.

Анастасия Александровна приплыла на корабле Императорской эскадры «Великий князь Константин». Моряки не планировали надолго задерживаться на чужбине — 1921 год встречали тостами «За скорейшее возвращение!» Морской кадетский корпус готовил новых гардемаринов, на броненосце «Георгий Победоносец» действовали русская церковь и школа для девочек. Офицеры и дамы старались по возможности сохранить привычный образ жизни — и ждали. Увы, совсем не того, что произошло в 1924 году, когда Франция официально признала Советский Союз. Корабли пустили на металлолом, моряки стали иммигрантами.

Ширинская начала преподавать, еще обучаясь в колледже «Стефен Пишон», и больше 50 лет учила математике местных детей, став в итоге для жителей Бизерты «русской бабушкой». Она присматривала за православной церковью Александра Невского, которую в 1930–1937 годах строили оставшиеся в городе офицеры, собирая туда фамильные иконы. Почти всю жизнь проведя в Африке, ухитрилась сохранить для живущей здесь русской общины национальный дух, и при этом еще завоевать огромное уважение местных жителей.

«Нельзя позволить утратить то, что мы имеем, дать порваться цепи в передаче культуры», — говорила Ширинская, и эта цепь до сих пор сохраняется. В маленьком белом храме с синими луковичными куполами идут службы — в 1990-е годы представители общины написали в Московский патриархат с просьбой прислать священника. В доме «русской бабушки» бережно хранят фотографии, документы, предметы быта и рассказывают всем желающим о судьбе последних императорских кораблей. За кладбищем, где покоятся наши соотечественники, присматривают работники Фонда.

Каждый город Туниса отличается своим обликом и характером, у каждого — своя история и свои секреты. Чувствуя к себе истинную симпатию и интерес, Тунис готов раскрывать эти секреты и принимать тех, кто сюда приехал, с теплым гостеприимством. Внимание и уважение — этого достаточно, чтобы увидеть красоту и ощутить обволакивающую, мягкую атмосферу страны.