Кальката — обитель художников

Туф, из которого состоит скала, — прекрасный материал для строительства. Добывая его, местные жители на протяжении веков выдалбливали под домами просторные гроты. В результате выросла похожая на пчелиный улей Кальката — «дырявая» внутри и цельная снаружи. В начале ХХ века здесь царила нищета: в одном доме жило по 10 крестьянских семей, кто-то ютился в холодных гротах вместе со скотом. В 30-х годах обитатели Калькаты, сославшись на риск землетрясения, покинули деревню. Дома продавали за бесценок, порой и вовсе отдавали даром. После Второй мировой войны сюда потянулись искатели приключений: бездомные художники и римская богема, писатели и путешественники, итальянцы и иностранцы. В Калькату приехали те, кто искал себя, кто жил без денег, украшал волосы цветами и мечтал изменить мир. Как говорят местные жители, «в 70-х здесь все были блондины, и все — дети цветов!». Здесь, в католической Италии, пацифизм и протест против пуританской морали приобрели особые характер и значение.

 

ДОРОГА НА КАЛЬКАТУ

«Впервые я услышал про Калькату на римском пляже, который назывался «Дырка» — Il Buco. Это было знаменитое злачное место, где собирались танцоры, циркачи и хиппи, — рассказывает хореограф из Техаса Панчо Гаррисон, переехавший в Калькату в начале 1980-х годов. — Каждое лето мы устраивали там вечеринки: ставили на песке шатры, разводили костры, играли на гитарах. Именно там, однажды летом, я и услышал о Калькате от одного старого приятеля — он рассказывал о заброшенной деревеньке, которую стали заселять художники и музыканты. Я сразу понял, что это место для меня, — в тот же день собрал вещи, приехал и купил здесь лабиринт из пещер за сущие гроши — 12 миллионов лир» (около 750 рублей по официальному курсу советского Госбанка на тот момент).

Марейке ван дер Мейден, кукольный мастер из Голландии, приехавшая в Калькату 30 лет назад, тоже оказалась здесь «по наводке» и осталась навсегда. «Одна подруга мне сказала: «Есть такое крохотное место — Кальката... Там все очень маленькое — тебе подойдет!» В домах не было водопровода, на всю деревню — четыре лампы и фонтанчик с питьевой водой на площади. Когда я только приехала, то подумала: какая разруха! Села на ступеньке, приуныла и слушала, как в соседнем гроте квакают лягушки, — вспоминает Марейке. — Но мы боролись, мы хотели здесь остаться. Сначала новоприбывшие жители получили воду в трубах, потом — свет, потом — два телефона на всех». 

Сейчас в том «гроте с лягушками» — мастерская архитектора, декоратора и школьного учителя Энрико Абенаволи, приехавшего в Калькату 15 лет назад в поисках тишины. «Кальката не заканчивается на уровне мостовой: под главной площадью есть гроты этрусков, а под каждым домом — лабиринт из пещер. Я со своим быстро освоился: обработал цементом, чтобы не проникала вода, поставил печь, мольберт, холсты. Однажды работал в гроте и вдруг слышу откуда-то снизу: «Го-о-о-ол!» Оказывается, там внизу была еще одна пещера, в которой смотрели футбол! А я-то думал — глубже некуда», — смеется Энрике. 

Египтолог, художница, скульптор, специалист по астрологии и духовным практикам Атон Веджи увидела Калькату во сне во время путешествия по Индии. Вот уже 37 лет она живет в доме над обрывом в компании 12 воронов. «Когда я приехала в Калькату, деревня напоминала монастырь в Гималаях», — рассказывает Атон. С ней согласна и Анджела Марроне, художница и скульптор, которая кажется олицетворением свободного духа деревни: «Многие из нашего поколения ездили в Индию, а когда возвращались — куда им было деваться? В Калькату! Путешествовать по Индии в 80-х было совсем не то, что сейчас, это означало именно путешествовать, открывать мир и открываться миру, в том числе и духовно. А вернувшись, мы не знали, куда здесь податься». 

Молодые итальянцы (и не только) в поисках духовного смысла и близости к природе отправлялись в сельские регионы, чтобы осесть «на земле» и начать новую жизнь. Они садились в машину, колесили по окрестностям, смотрели по сторонам, останавливались и обыскивали все вокруг в поисках «крестьянского рая». Анджела помнит, как здесь, в провинции Лацио, она заехала на тупиковую дорогу, ведущую в Калькату, — и осталась, как и многие другие до нее. Почему? У каждого на то свое объяснение, но все обитатели деревни сходятся в том, что тогда здесь царили тишина и духовная гармония, под крыльями которых Кальката расцвела.

ЭНЕРГИЯ, СБИВАЮЩАЯ С НОГ

Стянувшимся на вершину скалы музыкантам и художникам предстояло поработать над отделкой домов и восстановлением дорог и тротуаров. На окнах появились горшки с цветами, один из полутемных гротов стал камерным театром, подвалы — мастерскими, лабиринты пещер — дискотеками и кафе. Огромный амбар, в котором когда-то хранили зерно, превратился в творческое пространство для концертов и выставок. 

Каждый из вновь прибывших находил способ угнездиться в Калькате. Бельгийка Джемма Отендале открыла чайный салон, а художник Джанкарло Кроче обустроил древние пещеры под персональную галерею. Итальянка Марина Петрони стала мастерить украшения, а старик Эрколе основал Музей крестьянского быта. Здесь собирались странствующие тибетские монахи и музыканты, Кальката стала центром искусства и культуры нью-эйдж. Ужинали все вместе на главной площади, за длинными столами. Люди уезжали, возвращались, сходились, расходились, рожали детей, работали, писали книги, устраивали ярмарки, путешествовали по миру и всегда хранили верность своей маленькой неповторимой деревне на вершине скалы, своему островку анархии. 

«Мы все жили в настоящем моменте, в моменте музыки. Помню, друзья спрашивали меня: как ты прозябаешь в этой Калькате? Смешно! Да здесь больше жизни, чем в Риме! — улыбается Анджела. — Мы были молоды и полны творческих амбиций — ходили босиком, как францисканцы, продавали привезенные из Индии украшения и одежду, рисовали, пели, устраивали средневековые фестивали. Нас было много, и мы были сильны, наша энергия сбивала с ног». 

Впрочем, не все творческие люди смогли оценить преимущества свободного духа Калькаты. Писательница Симона Веллер, например, до сих пор сравнивает ее с морским портом, где царит хаос и витают алкогольные пары. «Здесь все лентяи, все просыпаются не раньше часа дня. По вечерам они выползают на улицу, как коты. Мне не нравится ассоциироваться с этими людьми. Я серьезно работаю: читаю, изучаю, пишу, езжу по всей Италии с выставками. Я не моралист, но мне не с кем в Калькате поговорить, мне с ними скучно, ведь они впустую растрачивают свой талант».

Сейчас в Калькате осталось всего 15 постоянных жителей, еще полсотни приезжают сюда в зависимости от сезона и работы: скульптор и режиссер Костантино Морозин; дизайнер Анне Домиджонар — хозяйка целого леса скульптур; знаменитый мастер горлового пения Андреа Симоне с детьми; журналисты, писатели, ремесленники, дизайнеры, театральные актеры и архитекторы, иллюстратор газеты La Repubblica, пилот Alitalia, норвежский писатель и хозяйка ресторана Франческа Грассо, с улыбкой заявившая: «Я здесь единственная, кто далек от творчества». 

В обычной практике градоустройства новые здания подступают вплотную к старому центру, сглаживая исторические эпохи. В Калькате новое — далеко за горами, а здесь все осталось, как было в Средние века. В особом ракурсе тихие мощеные улочки кажутся пустыми, отсыревшие двери домов — заколоченными изнутри. В этом антураже снимал свой фильм «Ностальгия» Андрей Тарковский. Сценарий к этой загадочной картине, полной тумана, поэтической тоски и мрачного эротизма, вместе с российским режиссером писал итальянский мэтр Тонино Гуэрра. 

ВКУС НОСТАЛЬГИИ

Зима — в Калькате период глубокого сна. В марте деревня просыпается, а к лету здесь уже толпы туристов, заезжих музыкантов и актеров. Каждый год в деревне проходят театральные фестивали, концерты джаза, классической и электронной музыки, выставки и ярмарки. Туристы приезжают в Калькату часто, особенно на выходные. Отношение к ним снисходительное, с ноткой сожаления о былых временах, когда широкая публика об этой деревне и не слышала. «Туризм — это как спрут. Даже сюда уже добрались! — говорит с улыбкой Анджела Марроне. — За каким чертом они сюда приезжают? Туристы заставляют нас чувствовать себя как на витрине». 

«Пожалуйста, не пишите, что мы хиппи», — просит хозяйка чайного салона Джемма Отендале. Слишком часто в последнее время итальянские репортеры и блогеры стали наведываться в деревню и, не имея времени, возможности или желания поговорить со всеми, составляют однобокое мнение о ее жителях. Калькату снимают и показывают по региональному телевидению, но репортажи местным жителям никогда не нравятся, они зареклись разговаривать с журналистами.

Многие коммуны и движения 60–70-х годов потускнели и распались, не оставив после себя ничего. Мечте о всеобщей любви, свободе, дружбе и глубокой духовности не суждено было воплотиться в реальные проекты. Но художники, писатели и музыканты, выбравшие домом Калькату, сотворили великое дело. Им пришлось отстаивать свой выбор и бороться за возможность здесь остаться. Бунтарский дух 60-х сменился плодотворной художественной работой для одних и полной ностальгии старостью для других. Но может ли эта история повториться?

«Может, если дома будут стоить так же дешево, как тогда в Калькате. Или не стоить ничего, — отвечает Панчо Гаррисон. — Люди, которым неинтересны деньги, которым интересно творчество, люди, живущие вдохновением, — они могут позволить себе только такое жилье. У творческой молодежи, увы, сегодня нет такой возможности». 

Анджела Марроне непреклонна: эту историю не повторить. «Я считаю, — и вы можете смотреть на меня как на городскую сумасшедшую, — что всех нас привел сюда зов древней кармы, начало которой положено этрусками. Их мощная энергия установила с нами контакт. Это чувствуется, если спуститься в долину и остаться наедине с деревьями, рекой, землей. Здесь было сильное ощущение духовности».

Энрико Абенаволи смотрит на все с улыбкой: «Это живая деревня, во всех смыслах. Конечно, здесь есть и зависть, и ревность. Бывает, что ужиться сложно. Но в прошлом году здесь состоялся фестиваль, который свел вместе жителей Калькаты. К нам приехали режиссеры, актеры со всей Италии — на улицах было не протолкнуться. В последний день фестиваля мы накрыли огромный стол на площади, устроили ужин на 40 человек, как в старые времена. И тогда нас снова охватило удивительное чувство единения». 

В деревне спартанские условия жизни, нет продуктовых магазинов и центрального отопления, нет соблазнов современной жизни. «Всем хочется комфорта, а здесь нет ничего, только культура и искусство», — говорит Марейке. Атмосфера, свойственная Калькате и только ей, — вот что не испарилось, не выветрилось, не выцвело со временем. Гроты для скота стали художественными мастерскими, и в них творят все те же люди, отважные искатели другой жизни, которые однажды превратили Калькату в свой дом. Горько-сладкий привкус ностальгии оказался очень к лицу этому ни на что не похожему месту.