У самого белого моря

В юности у меня была навязчивая идея: искупаться во всех океанах на планете. Индийский, Атлантический, Тихий, Южный — с 2005 года на протяжении нескольких лет я воплощал эту мечту, но с Северным Ледовитым океаном отношения не складывались. И вот прошлым летом мне представилась возможность осуществить задуманное. Все, что для этого было нужно, — купить билет до Архангельска и запастись изрядной долей авантюризма.

Если вы задумали ехать на Русский Север, авантюризм, без сомнения, будет вашей главной движущей силой. На такое путешествие не отважился бы даже Остап Бендер. Он-то стремился в Рио-де-Жанейро, где круглый год лето, теплый океан и знойные бразильянки, меня же самолет с каждой минутой приближал к Белому морю, от одного названия которого становилось как-то прохладно.

Архангельск встретил свинцовыми низкими тучами и ветром с Арктики. На календаре — середина июля, но столбик термометра едва вскарабкался до 10-градусной отметки. Это на шесть градусов ниже средней температуры июля и на целых 11 — выше абсолютного минимума, зафиксированного за все время метеонаблюдений.

Надолго в городе я задерживаться не планировал: моя цель — село Ворзогоры (ударение на первый слог) на берегу Белого моря, входящего в акваторию Северного Ледовитого океана. Именно там находится самый южный пляж Арктики. По прямой между Архангельском и Ворзогорами около 140 километров, но онлайн-карты «Яндекса» наотрез отказались прокладывать автомобильный маршрут между двумя населенными пунктами, а их американские «коллеги» из Google предложили маршрут протяженностью 1100 километров с гигантской петлей через Каргополь и Валдай. Спасибо, не надо.От размышлений, как добраться до вожделенной цели, меня отвлек поиск ответа на более насущный вопрос: что мы вообще знаем об Архангельске и этом северном регионе? Памятник Петру I, установленный на набережной Северной Двины, видел каждый — именно он украшает 500-рублевый билет Банка России. Отсюда я и решил начать прогулку по городу, благо гостиница, где я остановился, была недалеко от Петровского парка. Мне представлялось, что бронзовый Петр будет более внушительным, вроде Медного всадника на Сенатской площади Санкт-Петербурга, хоть и без коня. На деле скульптура в Архангельске довольно скромная — на первый взгляд, около двух метров, а в действительности два с половиной, и это не случайно. Скульптор Марк Антокольский учел, что, находясь на постаменте, фигура императора с земли будет казаться горожанам несколько меньше, и сознательно сделал ее такого размера, чтобы достичь максимальной исторической правды — Петр I, как известно, был ростом 203 сантиметра.

Если посмотреть в лицо Петру, от вашего взгляда не скроется «карандаш» у него за спиной — так архангелогородцы называют Здание проектных организаций, 24-этажную башню со шпилем на площади Ленина. Кто-то считает, что этот «карандаш» (кстати, самое высокое железобетонное сооружение в мире за 64-й параллелью) портит панораму города, — его, как говорят, видно практически из любого уголка Архангельска (и, вероятно, это правда, учитывая довольно плоский ландшафт этих мест). Однако лично я не вижу ничего дурного в том, что у города есть такой, пусть спорный, но символ.

Здание проектных организаций возводили к 400-летнему юбилею Архангельска, и проект для начала 80-х годов был, без преувеличения, революционным. Здешний грунт весьма неустойчив, как будет вести себя 82-метровая (а вместе со шпилем 142 метра!) башня на болотистой местности тогда никто не знал. На раннем этапе к проекту был привлечен Николай Никитин, архитектор Останкинской телебашни и монумента «Родина-мать» в Волгограде. Во многом благодаря идеям Никитина этот амбициозный проект и состоялся, хотя первые из 624 свай фундамента вбили в плывущий грунт уже после кончины мастера.

От архангельского небоскреба сворачиваю на проспект Чумбарова-Лучинского — архангельский Арбат. На участке между улицами Карла Либкнехта и Иоанна Кронштадтского проспект превращен в пешеходную зону, вдоль которой выстроились выдающиеся образцы русского деревянного зодчества. Некоторые из этих домов до сих пор жилые, другие, как бывший Дом Коммерческого собрания, превращены в музеи. Вдоль проспекта установлено несколько памятников литераторам и их героям. Импозантный мужчина в камзоле и лавровом венке, держащий в правой руке гигантское перо, — это Козьма Прутков, литературная маска Алексея Толстого и братьев Жемчужниковых. Чудак-человек верхом на налиме — Сеня Малина, герой сказок Степана Писахова. Сам Писахов представлен в образе эдакого старичка-боровичка, сменившего грибную шляпку и кафтан на шляпу и пальто. Раньше на нем сидела бронзовая чайка, но после того как птицу в очередной раз спилили какие-то вандалы, ее решили не восстанавливать.

После прогулки по проспекту Чумбарова-Лучинского логично отправиться в музей под открытым небом «Малые Корелы», который находится в селе Малые Карелы. Это примерно в 23 километрах от Архангельска. Там вы не только увидите около сотни старинных деревянных сооружений со всей Архангельской области, самые древние из которых датируются XVI веком, но и узнаете увлекательную историю о том, как буква «о» в названии села превратилась в «а».

Россия! О, нега!

Если ты чего-то не знаешь — не бойся спросить. В Карелах, которые деревня, я познакомился с местным жителем, просто копией писаховского героя, который не только в мельчайших подробностях рассказал, как добраться до Ворзогор, но и снабдил нужными контактами, — на всякий пожарный, если помощь потребуется.

И вот я уже еду в маршрутном такси в сторону Онеги, небольшого райцентра на берегу одноименной реки. Путь не близкий — более 200 километров, из них только километров 70 (а может и меньше) дорога асфальтированная. Дальше — грунтовка, на которой несчастная «Газель» устраивает дрифт поневоле. Я бы рад сказать, что виды северной природы компенсируют все неудобства, но это не так. Вернее, будь дорога сухой, можно было бы действительно наслаждаться окружающим пейзажем, подпрыгивая на кочках. Но моросящий дождь с каждой минутой делал наше путешествие все экстремальнее, и если в такой ситуации будешь смотреть на природу (как я пытался делать первое время), то гарантированно познакомишь свое лицо с боковым стеклом. После второго «знакомства» пришлось сгруппироваться и провести в таком положении оставшиеся три часа пути.

По легенде, название городку и реке дал Петр I, который, сойдя с корабля, воскликнул: «Россия! О, нега!» В XIX веке здесь была одна из крупнейших на Русском Севере лесозаготовок — говорят, онежцы даже спускали на воду корабли, которые потом с успехом бороздили северные широты. Онежцы этим фактом очень гордятся, равно как и своими земляками. Отсюда родом Александр Кучин — первый русский мореплаватель, достигший Антарктиды (он был единственным иностранцем на борту «Фрама» в экспедиции Руаля Амундсена на Южный полюс). Здесь же родились Павел Пономарев, первый капитан первого в мире атомного ледокола, и Александр Шабалин, контр-адмирал, дважды Герой Советского Союза.

Река Онега в своем нижнем течении в ширину достигает почти километра, а город Онега расположился по обоим ее берегам, при этом моста через реку в городе нет. Так что лодки здесь — не роскошь, а средство передвижения. Многие онежцы живут на одном берегу, а работают на другом, так что лодки — это еще и способ заработка. Со «своих» лодочники берут плату чисто символическую, но приезжих готовы ободрать как липку. Вот тут и пригодился телефончик, который дал мне карельский Сеня Малина. Суровый мужичок по имени Фёдор не только переправил меня на своей моторке на другой берег (всего за 100 рублей, хотя можно было и сэкономить, купив билет на древний теплоход «Заря» за 35 рублей), но и, пока мы плыли, позвонил кому-то и договорился, чтобы меня доставили в Ворзогоры.

Ну а все остальное время дядя Фёдор травил рыбацкие байки, рассказывал, как несколько лет назад на обычную удочку поймал в Онеге, «прямо вот тут», 10-килограммовую семгу. Откуда в этих краях семга? На мой вопрос лодочник и усом не повел, лишь вскользь упомянул, что тут, мол, рыбозавод есть, там и выращивают. Действительно, недалеко от города, на берегу Андозера есть Онежский экспериментальный рыбозавод по разведению ценных пород рыб. Ежегодно с завода в притоки Онеги выпускают тысячи мальков, которые спустя годы возвращаются в эти места на нерест. На другом берегу Онеги Фёдор передал меня брату Михаю и пообещал забрать на этом же месте через сутки. На том и попрощались.

Отсюда до Ворзогор всего 25 километров, ехать меньше часа. Буквально накануне там завершился фестиваль «Тайбола», и еще не все гости разъехались. Как уверял водитель, скучно не будет. Оказавшись в такой дали от дома, не ожидаешь увидеть столько явно не местных персонажей: фотографов с дорогими камерами, молодежь хипстерского вида и просто людей с ярко выраженным столичным выговором.

Броуновское движение вдоль линии прибоя Белого моря, как оказалось, имело точки притяжения — деревянные скульптуры, установленные специально для фестиваля. Гигантские одуванчики, птицы на столбах, напоминающие композицию «Граница империи» Николая Полисского на «Архстоянии», грозно смотрящий в сторону горизонта богомол, огромный индейский талисман «ловец снов» (Интересно, много ли кошмаров поймал амулет в белые ночи, когда люди снуют вокруг круглые сутки?) — все это было собрано и построено из дерева, которое участники фестиваля собрали на берегу, и останется здесь до тех пор, пока осенние шторма не разрушат скульптуры.

Заприметив среди камней просоленную корягу, я, сам того не желая, одним выстрелом убил сразу двух зайцев: и «искупался» (набежавшая волна накрыла меня почти с головой, пока я пытался достать деревяшку), и приобщился к творчеству — коряга оказалась настолько живописной, что, по моему скромному мнению, заслужила почетное место среди арт-объектов фестиваля. Жаль, ее жизнь как произведения современного искусства была недолгой: через пару часов прилив накрыл «Голову Медузы Горгоны» — так я назвал композицию — и смыл ее в море.

Скорее всего, когда вы читаете эти строки, на самом южном пляже Арктики уже ничто не напоминает о присутствии человека. На ближайшем к Ворзогорам острове Кий есть дом отдыха (если честно, верится в это с трудом), но до следующего лета, когда Русский Север снова окажется во власти белых ночей, здесь, вероятно, не будет ни одного туриста. Как здесь, у самого Белого моря, зимой живут люди, для меня осталось загадкой. Могу сказать точно лишь одно: чтобы жить здесь, нужно быть куда как авантюрнее журналиста Discovery и Остапа Бендера вместе взятых.