В доме солнца

Гавайские острова затерялись в самом центре Тихого океана, на расстоянии более чем 20 часов полета от Москвы. И если до Оаху, где находится Гонолулу, или до Большого острова, известного своими дымящимися и изливающими магму вулканами, российские путешественники еще добираются, то небольшой Мауи, названный в честь полубога-проказника, по-прежнему остается для нас белым пятном на карте. Пора этот пробел восполнить.

На Гавайях в принципе нет понятия «бюджетный отдых», но остров Мауи даже на фоне соседних клочков суши, возвышающихся над океанской гладью, выглядит аристократичным и экзотическим одновременно. Вдоль побережья в местечке Уайлеа сосредоточены роскошные отели острова, утопающие в тропической растительности и интригующие расценками на размещение, которые прирастают еще несколькими сотнями долларов, когда к цене плюсуются все налоги и сборы. Гостиничная инфраструктура позволяет безвылазно находиться на территории отеля, но если уж вы забрались за десятки тысяч километров от дома, то теперь сидеть на месте точно не имеет смысла. Для начала — поднимемся на вулкан Халеакала, единственный на Гавайях за пределами Большого острова, который извергался за последние 500 лет.

В ПОИСКАХ АХИНАХИНЫ

Подниматься на Халеакалу надо затемно. Тогда в предрассветном тумане вы попробуете угадать, как будет выглядеть черная бездна кратера, когда ее озарят первые лучи восходящего солнца. За хлипким на вид ограждением — почти километровый обрыв, за спиной — пологий спуск, покрытый лавовым щебнем и теряющийся где-то в облаках.

В переводе с гавайского Халеакала значит «дом солнца». Неудивительно, что созерцание восхода или заката — это те туристические обряды, которые считаются на Мауи обязательными. Ближе ко времени восхода на вершину вскарабкается несколько автобусов, откуда выгрузятся закутанные в гостиничные одеяла (ну кто возьмет на Гавайи теплую куртку?) заспанные люди, неуютно чувствующие себя на высоте 3 тысяч метров, но исполненные почти что религиозного рвения приобщиться к чему-то необыкновенному.

Среди известных подобных церемоний встреча восхода на Халеакале — одна из самых коротких: как только первые лучи появились над облаками, туристы делают снимки светила и грузятся в автобусы, чтобы после полутора часов езды успеть к окончанию завтрака в гостиницах. Вслед за ними увозят и тех, кто заплатил по 150 долларов, чтобы за воротами национального заповедника «Халеакала» пересесть на велосипед и покатиться вниз по склонам, изнашивая тормоза на протяжении 40 километров. Так что очень скоро вы наверняка снова останетесь в одиночестве, чтобы спокойно начать спуск в кратер по тропинке с названием «Зыбкие пески» (Sliding Sands).

Из-за отсутствия зелени и вообще всего живого пейзаж выглядит неземным. Из красных конических образований на дне кратера когда-то фонтанировала лава. Скалы по периметру поднимаются на 900 метров, а диаметр кратера — 12 километров. Облака одно за другим, переваливаясь через проем в скалах, скользят вниз по внутреннему склону и быстро тают в особом микроклимате кратера. С одной его стороны может быть сухо и жарко, с другой — хорошо чувствуют себя охочие до влаги и прохлады папоротники.

После того как миллион лет назад Гавайские острова лавовыми пиками поднялись из океана (по легенде, проказник-полубог Мауи выудил их из глубин особым крючком), флора и фауна на них зародились благодаря течениям, ветрам и птицам. Именно эти растения и животные считаются здесь эндемиками. Все то, что принес с собой человек — будь то фруктовые деревья, привезенные полинезийцами, первыми заселившими острова, позднее — сахарный тростник и ананасы или крысы с китобойных судов, — оставляло местным видам немного шансов на выживание.

Сегодня на Мауи можно провести неделю и не встретить ни одного гавайского растения или животного: традиционные гирлянды «леи», которыми встречают постояльцев в гостиницах, плетут из южноазиатской плюмерии, оттуда же завезли имбирь, чьими красными цветами украшают номера отелей. Огненные тюльпановые деревья из Африки, жакаранда из Бразилии и манго создают на Гавайях манящий экзотический фон, под которым похоронена исконная природа островов.

Еще до того, как кратер Халеакалы сделали национальным заповедником, он выстоял перед этим нашествием «чужаков». Но это не значит, что эндемические ахинахина, цветущая один раз за свою 40–50-летнюю жизнь и затем увядающая, и гусь нене, почти утративший ненужные в безводном кратере перепонки, не натерпелись от собирателей сувениров и от охочих до яиц грызунов. Но и растение, и гусь выжили.

Ахинахину здесь называют «серебряный меч». Действительно серебристые, похожие на клинки листья этого шарообразного растения будто светятся изнутри. Но, в отличие от других растений пустынь, на ощупь они бархатистые: ахинахина росла без страха быть съеденной, чем в XIX веке коварно воспользовались дикие свиньи. И пусть нам не суждено теперь ступить на серебряный ковер (как гласит молва, растения сплошь покрывали землю), шанс увидеть ахинахину в цвету есть. Двухметровый столп фиолетовых бутонов, торчащий посреди однотонной высокогорной пустыни, — такое ощущение, что ты оказался на заре времен, и очень хочется, чтобы наши внуки когда-нибудь тоже смогли испытать нечто подобное.

В ГОСТЯХ У ХАНЫ

На Мауи, как часто бывает на вулканических островах, дороги ведут либо в горы, либо к морю. И после марсианского ландшафта Халеакалы туристов тянет к цветущему прибрежному раю, с которым обычно ассоциируются Гавайи. Для кого-то на роль садов Эдема более чем сгодятся люксовые отели на побережье, но те, кто находит в себе силы вырваться из объятий роскоши, пускаются в путешествие до Ханы, считающейся одним из самых красивых мест на планете.

В Хану попадают по узкой дороге вдоль восточного побережья острова, преодолев 600 петель серпантина и 46 мостов, на которых не разъехаться двум машинам. И именно 80 с лишним километров пути, где по правой стороне не оторвать глаз от ущелий, джунглей и водопадов, а по левой — от скал и открыточных морских видов, считаются главной достопримечательностью острова. На каждом повороте хочется выйти из машины и задержаться — если не на всю жизнь, то по крайней мере на день, и оттого уже к девяти утра на дороге может выстроиться целая вереница машин.

Больше мотивированные автомобильной пробкой, чем любознательностью, по пути в Хану туристы останавливаются в ботаническом саду Кеанае. Его экспонаты мало чем отличаются от того, что растет на Мауи повсеместно, поэтому лучше съехать в поселок Кеанае, где обыкновенные гавайцы живут со сказочным видом из окна. Когда-то их предки корзинами натащили земли на вытекшую языком в океан лаву, посадили в нее таро (колоказию съедобную) и стали тут жить. В 1946 году цунами почти полностью уничтожило деревню, уцелела только каменная церковь, у которой теперь тетушка Сэнди продает банановый хлеб. И хотя деревню отстроили заново, из других обитателей Кеанае на виду только куры, снующие под воздушными корнями пандануса. Океанские волны, которые катятся сюда от Аляски, бьются о черную лаву и пенятся белым.

Почти половина жителей Ханы — идейные эмигранты с континента. «Про Хану говорят, что она действует успокаивающе, а для кого-то даже целебна», — рассказывает Эрин Линдберг, внучка Чарльза Линдберга, того самого, что первым в одиночку перелетел через Атлантику, а потом, после Второй мировой войны, до конца своих дней прятался в Хане от пристального внимания мира к своей персоне. Перебравшаяся сюда из Монтаны Эрин черпает «ману» — гавайскую духовную энергию — в преподавании йоги.

Относительная изоляция, гавайская «алоха» и красота природы всегда влекли сюда состоятельных людей, от Линдберга до Джорджа Харрисона и Опры Уинфри, которая владеет участком побережья под Ханой. Среди соседей Эрин — ядерный физик, эксперт по ветрякам и бывший губернатор Аляски.

Тем, кто интересуется гавайской самобытностью, скрывающейся за фасадом танцев при свете факелов, будет интересно заглянуть в сады Кахану. Гвоздем экскурсии будут развалины старинного храма Пииланихале-хейау, самого крупного на Гавайях, который местные с большими опасениями открыли для туристов. «Со времен капитана Кука гавайцы прятали свою культуру от иноземцев, чтобы ее уберечь. А теперь поняли, что она сохранится лучше, если о ней будет знать больше людей», — рассказывает директор садов Кахану Майкл Опгенорт.

После Ханы можно доехать до ущелья Охео, но приготовьтесь к тому, что возле «Семи священных прудов», как туристы называют водоемы, будет яблоку негде упасть. Поэтому поднимайтесь вдоль ручья к водопаду Ваймоку. Заросли бромелии все в каплях от недавнего дождя «халеуоле», что в переводе означает «налетает так быстро, что даже не успеешь подтереться». Перейдя по шатким мостикам через ручей, рано или поздно вы выйдете к водопаду. И от осознания, с каким трудом эта влага копилась на склонах безводного кратера Халеакалы, становится просто не по себе.

За лесом Кипахулу, где возле крохотной церкви с видом на океан похоронен Чарльз Линдберг, на дюжину миль дорога становится грунтовой. Ехать дальше на прокатном автомобиле, если это не внедорожник, не рекомендуется. Но если ехать медленно, за пару часов можно обогнуть Мауи с юго-востока. Дикая красота этого побережья не сравнится на Гавайях ни с чем. Вместо тропического леса склоны Халеакалы покрыты степной травой, и по ним гуляют лишь ветер с моря да пасущиеся коровы — поэтому вид скорее корнуолльский. О том, что это Гавайи, напоминают лишь потоки застывшей лавы, разрезающие черным оттенки зеленого, и вулканы на Большом острове через пролив. Путешественникам, привыкшим к материковой жизни, всегда как-то уютнее, когда посреди бескрайнего океана в поле зрения маячит еще один клочок обитаемой суши.