Рождение империи

Прошлое европейских народов - сложный и неоднозначный феномен. Говоря об этом прошлом, есть большой риск совершить непростительную ошибку. Часто современные попытки взглянуть на историю европейских стран оказываются заключены в рамки представлений о национальной истории и национальной идее, сформировавшихся в середине XIX столетия. Каждая страна ищет свое древнее великое прошлое. Разговоры об истории Европы обычно оттенены рассуждениями о национальных государствах, с которыми мы сталкиваемся в современной нам действительности. Но национальные государства - явление довольно молодое, ему вряд ли более 250 лет. А в поисках истоков истории народа хорошим тоном считается обращаться как минимум к первой половине I тысячелетия.
Как связаны завоеванные римлянами в первые века нашей эры обитатели европейских территорий и современные жители Европы? Или хотя бы те, кто населял ее в начале II тысячелетия?
Говоря о Франции, мы подразумеваем в первую очередь локус, территорию, которая мало изменяет свой первоначальный природный и географический облик на протяжении столетий - но заметно меняется состав ее населения и ход его жизни. Прямая связь между населявшими междуречье Роны и Соны в начале I тысячелетия галло-римлянами и современными жителями Оверни, между строителями укреплений на острове Сите и нынешними парижанами вряд ли существует. Но можно постараться увидеть тот путь, которым шла цивилизация на этой земле, как, сталкиваясь друг с другом, сменяя и ассимилируя друг друга, разные культуры, традиции, этнические группы следовали по этой дороге, мысленно прочерченной нами вдоль хронологической линии, с которой всегда начинают изучение истории в школах. Причем представить себе это можно вполне зримо: здесь, на территории Франции цивилизация двигалась по широким, добротно мощенным римским дорогам по крайней мере с I века до н. э.

БОРОДАЧ С МОНЕТЫ

История римского завоевания Галлии (то есть территории, населенной со II века до н. э. кельтскими племенами) подробно изложена не только античными историками, но и самими завоевателями - как минимум в лице наиболее успешного из них, Юлия Цезаря. На его долю, впрочем, пришлось покорение уже Трансальпийской, «косматой» Галлии. Завоевание Галлии Цизальпинской (то есть «по эту», относительно римлян, сторону Альп) к 50-м годам до н. э. было практически завершено. По римскому мнению, галлы были настоящими варварами (дело не только в обычае одеваться в брюки или носить длинные волосы и бороды, но и в образе жизни и мышления), однако их фортификационные достижения и высокий уровень обработки металла не могли не обратить на себя внимание. Регион был богатым и перспективным с точки зрения колонизации, здесь можно было наладить торговлю и оборону границ.
В момент начала завоевательных походов Цезаря галльский мир не был единым, разные племена боролись между собой: кто-то с помощью римских сил, как эдуи, кто-то - в союзе с другими варварами, германцами, как секваны. Эдуи и секваны, наряду с еще одним племенем - арвернами (от этого этнонима произошло современное название Овернь), населяли центральную Галлию; территория современных Бретани и Нормандии принадлежала венетам, озисмиям и другим племенам, а северо-западные земли - белгам. Именно из арвернов произошел тот, кого спустя почти два тысячелетия французская нация стала считать своим первым руководителем.
В 58 году до н. э. Юлий Цезарь начал активные действия - в обстановке, по своей запутанности мало отличающейся от современных международных отношений. Сначала Цезарь отказал гельветам, которые хотели пройти по территории Нарбонской Галлии, и вступил в борьбу с германским вождем Ариовистом; за этим последовало признание секванами римской власти и установление контроля над центральной Галлией. 57 год до н. э. Цезарь провел, завоевывая северные территории и покоряя белгов и галльское население на побережье. А со следующего года начались массовые недовольства: восстали аквитаны, обитавшие между Пиренеями и рекой Гаронной, затем в 54 году белги неожиданно напали на римский лагерь, а между 54 и 52 годами восстания охватили всю галльскую территорию - население бунтовало против поборов и грабежа. К 52 году стихийные выступления объединились под руководством арвернского вождя Верцингеторига.
Свидетельств о нем сохранилось немного. Долгое время, вплоть до XIX века, шел спор о том, является ли само слово Vercingetorix собственным именем или же титулом правителя; сейчас установлено, что это личное имя - впрочем, его значение «король всех воинов» или «самый великий из воинов» мало чем отличается от титула. Галлы под руководством Верцингеторига взяли штурмом несколько крепостей, сжигая на своем пути поселения, чтобы не оставлять провианта римским легионам. Цезарь, бывший в это время в Северной Италии, направил против мятежников шесть легионов - но сражение у крепости Герговия (у современной деревни Жергови, поблизости от Клермон-Феррана) римляне все равно проиграли. Цезарю все же удалось разгромить предводителя галлов в битве при Алезии - но с большим трудом и при помощи германской конницы. События развивались поистине драматически (с учетом, например, того, что историк Дион Кассий, пишущий о галльском вожде, называет его другом Цезаря): Верцингеториг был взят в плен, привезен в Рим и там то ли задушен, то ли обезглавлен.
Победы мужественного галла не смогли остановить лавину римской колонизации, но были сполна оценены далекими потомками, воздвигшими уже в ХХ веке памятник Верцингеторигу в его родных местах, возле городища в Жергови. История римского завоевания Галлии известна нам и по текстам (в первую очередь составленным Цезарем «Запискам о галльской войне»), и по дожившим до наших дней остаткам римских сооружений - дорог, мостов, акведуков, арен, и по сохранившимся во французской земле артефактам - например, римским мечам-гладиусам. Следы варварского сопротивления тоже довольно масштабны: это и уже ставшие музеем укрепления (оппидум) в Жергови, и все еще исследуемые археологами другие укрепления и святилища.

Галльский герой, объявленный в эпоху Наполеона III первым национальным вождем, запечатлен на монетах I века до н. э. Если на галльском золотом статире Верцингеториг представлен в виде молодого безбородого Аполлона (хотя все историки аттестуют его как обладателя пышной растительности на лице) и вряд ли здесь можно рассчитывать на портретное сходство, то на римской монете 48 года до н. э., посвященной победе над галлами, поверженный вождь изображен с усами и бородкой.

Романизация Галлии привела к экономическому и культурному подъему в регионе; взаимное влияние двух культур, повседневных и религиозных традиций вызвало к жизни новую цивилизацию - галло-римскую, неповторимо сочетающую в себе романские и кельтские особенности. Римское право и политическая культура прижились на этой варварской почве и вместе с римскими дорогами и городами обеспечили историческое своеобразие этого региона на протяжении всего Средневековья. Этот отдельный галло-римский мир постепенно становился все менее зависимым от империи, которая в новом тысячелетии ослабевала все больше. Здесь находятся самые древние и самые прочные основания будущей французской цивилизации - история французского, как и других романских языков, начинается с тех версий латыни, на которых говорили в римских провинциях; отсюда же происходит и архаичная система счета, по сей день сохранившаяся в названиях французских чисел. Следующие серьезные потрясения ожидали жителей римской Галлии в VI-VII веках - но этому предшествовало другое движение, начавшееся на противоположном конце Европы.

СЫН МОРЯ

Начиная с I столетия н. э. карта континента стала заметно меняться; германские племена начали свои миграции на европейские территории, сталкиваясь друг с другом и с местным населением. Франки, от которых принято вести отсчет французской государственности, были большим союзом варварских племен, превратившимся впоследствии в варварское королевство - самое большое и долговечное из всех. Термин «франки» часто возводят к германскому корню, обозначающему «свободный» (по другой версии - «бродячий», «свободно путешествующий»). Согласно франкскому историку Григорию, епископу города Тура, этот народ пришел из Паннонии, другая версия, дожившая до эпохи Возрождения, но, видимо, весьма популярная у самих германцев, связывала их происхождение с Троей - хотя, согласно исследованиям, эта теория появилась из-за неверно понятого кем-то из франкских историков названия города, основанного императором Траяном. Франки не были монолитной общностью - как минимум они разделялись на салических (то есть живших на морском побережье) и рипуарских, обитавших вдоль Рейна (от слова ripa - берег реки). Основной ячейкой общества франков была община, на фоне которой росла власть военных вождей и приближенных к ним воинов. К середине I тысячелетия нашей эры на арене истории появилась первая франкская династия - Меровинги. Ее название происходит от легендарного основателя, Меровея, чье имя, согласно объяснениям франкских историков, означает нечто вроде «рожденный морем», а сам он является плодом не вполне естественного союза женщины и морского чудовища. Современные исследования показывают, что Меровей - это, скорее всего, латинизированная форма германского имени, обозначающего «славный в бою».
В течение V столетия франки расселились почти по всей территории нынешней северной Франции, вплоть до берегов Бискайского залива. К концу этого века, как раз ко времени правления Меровея, сложилось франкское государство. Для своего народа этот легендарный король был важной исторической фигурой. Судя по всему, именно он предводительствовал франкским войском в битве с гуннской армией Аттилы на Каталаунских полях - после чего франки окончательно обосновались в Галлии.

Французские легенды утверждают, что на Каталаунские поля орды Аттилы привел Божий промысел. В 451 году, когда гуннское войско двигалось на Париж, жившая в нем праведница по имени Женевьева (или, на латинский манер, Геновефа) своими молитвами заставила Аттилу повернуть в сторону Орлеана. На этой дороге, на Каталаунских полях, гуннов и настигли союзные силы. Именно за эту заслугу Женевьева стала почитаться святой покровительницей французской столицы.

Германское завоевание принесло много нового в жизнь и обитателей галльских территорий, и франкского королевства. Быстро продвигаясь в глубь галльских земель, германцы не занимались ассимиляцией галлов - да и покоренный народ не слишком-то желал ассимилироваться: познавшие плоды римской цивилизации, галлы считали франков неотесанными дикарями. Эта культурная пропасть, которая пролегла между двумя народами, мешала и появлению единой экономики. Довольно долго на французских землях параллельно существовали две экономики. Одна - галльская, основной хозяйственной единицей которой была вилла римского типа (небольшое поместье, где рабы или полурабы возделывали земли, выращивали виноград и занимались другими работами на благо владельца). Другая - франкская, истинно «варварская», в которой хозяйкой того или иного клочка земли считалась община. Где-то в недрах этой экономики и созрели - пока еще в примитивном виде - первые признаки будущего «развитого феодализма»: условное владение землей или раздача наделов за добрую службу.
Однако пока во франкском обществе, хоть и диковатом на вид, рождалось будущее, галлы, видевшие себя наследниками блестящих римлян, продолжали жить прошлым - в самом буквальном смысле. Вплоть до X столетия галло-римская знать руководствовалась так называемым «Бревиарием Аллариха», сокращенным сводом римских законов. Но галлы, хоть и смотрели на победителей немного свысока, устраивали для них пышные мероприятия - что способствовало включению галльских «сливок общества» во франкскую элиту.
В самом конце V столетия начался новый этап французской истории - христианский. В 496 году самый выдающийся представитель Меровингской династии, король Хлодвиг I, принимает крещение от святого Ремигия; это шаг не столько религиозный, сколько политический. В отличие от крестившихся ранее германцев, которые придерживались арианства, Хлодвиг принимает христианство в его ортодоксальном варианте, что обеспечивает ему поддержку галло-римского населения, и он с успехом заканчивает покорение Галлии. Политическое положение Хлодвига было настолько прочным и блистательным, что в самом начале VI столетия византийский император Анастасий I преподнес ему знаки консульского достоинства: особый плащ-хламиду, пурпурную тунику и диадему. Конечно, сама должность консула была для Хлодвига лишь почетным званием, однако расположение восточного василевса означало возможность получить от него, скажем, военную помощь. Византийская армия содействовала Хлодвигу в его войнах с вестготами во главе с Теодорихом Великим.
О жизни франков в VI столетии повествуют источники порой довольно неожиданных жанров - таковы, например, проповеди Цезария Арелатского, епископа в Арле, где население было преимущественно галло-римским. Цезарий, относивший себя к привилегированной части общества, олицетворяет собой ставший обычным после германского завоевания процесс влияния галло-римской элиты на политические дела через родственников, занимавших епископские кафедры (полномочия епископов были широкими, в том числе и светскими). Цезарий в своих текстах не только дает пастве наставления, связанные с исправлением пороков, но и довольно подробно представляет социальную структуру того общества, к которому обращается, - в числе прочего он отражает и постепенное сложение феодальной иерархии и социальную ситуацию в сельской местности.
Дальнейшая политическая история франкского королевства ознаменуется ослаблением королевской власти, передачей большей части полномочий майордомам (высшим чиновникам), сменой династии. Эти тихие, но настойчивые шаги постепенно приводят франкское королевство в начало IX столетия, к восшествию на трон императора Карла Великого.

СРЕДНЕВЕКОВАЯ СВЕРХЗАДАЧА

Карл Великий, первый европейский император с тех пор, как не стало Западной Римской империи, - личность весьма значительная в европейской истории. За свою долгую жизнь этот правитель успел чрезвычайно многое: не просто присоединил к своей державе столько территорий, что она не знала себе равных по масштабу, но и был коронован римским папой в 800 году как император (причем источники свидетельствуют, что якобы именно папа настоял на этой коронации, а сам Карл был против нее). По странному стечению обстоятельств Карл Великий оказался самым «живым» из средневековых правителей, самым близким и знакомым каждому. Не в последнюю очередь это случилось благодаря его подробной биографии, написанной франкским историком Эйнхардом при жизни императора. Оттуда мы знаем о личных привычках Карла (а он был в своем смысле образцовый германец - носил только германскую одежду, за исключением церемонии коронации, выбирал в жены или наложницы женщин германского происхождения и так далее), его внешности, манере поведения - о таких деталях, которые трудно представить себе для средневековых героев. Вплоть до известия о том, что, ложась спать, король брал с собой книги и дощечку для письма - на случай бессонницы. Сейчас исследователи сходятся во мнении, что писать франкский монарх вряд ли умел, да и читал с трудом, - но интимность и подробность его характеристики, данной Эйнхардом, поражает и очаровывает.
Парадокс личности Карла заключался еще и в том, что задачи, которые он поставил перед собой по развитию своей державы, явно требовали больше энергии и времени, чем отпущено одному человеку. «Хотя Карл отдавал столько сил расширению королевства и покорению чужих народов и постоянно был занят такого рода деяниями, в различных местах он начал множество работ, относящихся к украшению и благоустройству королевства, а некоторые даже завершил» - в этой фразе из той же биографии Эйнхарда эта мысль выражена более материально, на примере строительства. Император, в честь которого династия стала называться Каролингской (до этого она была династией Пипинидов), ко всему подходил словно с уже готовым планом глобальной реорганизации. Например, именно из его строительных начинаний в Ахене, превратившемся в новую столицу империи, вырос интерес к романской архитектуре: Карл ориентировался в строительстве помещения для молитвы на образцы зодчества, увиденные в Равенне. Территориально-политический замысел Карла тоже был принципиально новым - речь шла об империи, о начале формирования европейского пространства, той карты континента, с которой мы сегодня имеем дело. Правда, от современного многонационального европейского пространства она отличалась тем, что была «национальной», признавая франков главенствующим элементом. Карл стремился уничтожить племенные границы и создать новые - чтобы преодолеть сопротивление местной знати, начал законодательные реформы, составлял уточнения к законодательным памятникам, получившие название капитуляриев. И хотя после его смерти держава оказалась поделена между тремя его сыновьями и постепенно утратила и часть территорий, и былое могущество, все же такой опыт не мог пройти бесследно.