Пламя Греции

С каких слов начать рассказ о Греции, а точнее о севере полуострова Пелопоннес, где зародилась культура Эллады? Пожалуй, будет достаточно всего трех: Микены, Олимпия, Спарта. Так, образуя почти равнобедренный треугольник, могли бы выглядеть на карте точки моего путешествия, будь у меня хотя бы неделя. Но среди рабочих будней с трудом удалось выкроить всего три дня, поэтому пришлось делать непростой выбор: какой из древних городов посетить, а какие два оставить на будущее.

Сейчас, когда первые впечатления улеглись, можно с уверенностью сказать, что я сделал правильный выбор, отдав предпочтение Олимпии. Забегая вперед, скажу, что я не большой любитель античных развалин, но в Олимпии действительно волшебная атмосфера, которой проникаешься буквально с первых минут, когда переступаешь границу древнего города. Но давайте обо всем по порядку.

Здравые мысли

По пути из Афин в Олимпию не миновать Коринфский канал, соединяющий Эгейское и Ионическое моря. Прорыть канал через этот узкий, всего шесть километров шириной, перешеек хотели еще древние греки, но их остановила мысль, что из-за разницы уровня воды в морях могут последовать катастрофические наводнения. Позднее к этой идее возвращались римляне, византийцы и венецианцы, а осуществить задуманное удалось только в 1893 году при короле Георге I, основателе греческой королевской линии династии Глюксбургов (к ней, к слову, принадлежит принц Уэльский Чарльз, наследник британского престола).

Канал и сегодня используется по назначению, хотя его пропускная способность давно не отвечает запросам времени. Ширина канала всего 21,6 метра, поэтому максимальная ширина проходящих через него судов (на буксире) составляет 17,6 метра. Зато канал стал популярным местом у экстремалов. Здесь на высоте около 65 метров над водой есть площадка для банджи-джампинга (я, наверное, даже прыгнул бы, будь она открыта в столь ранний час), а в прошлом году венгерский пилот Петер Бешенеи пролетел по тоннелю, образованному отвесными стенами канала, на легкомоторном самолете Zivko Edge 540 со скоростью более 400 километров в час, чем вызвал бурю восторгов. Пока никто больше не решился повторить этот безумный поступок — не зря все-таки венгр имеет прозвище «Бешеный».

После канала дорога разветвляется, и навигатор выбирает, конечно же, самый короткий путь по трассе Е65 и дороге 74, не учитывая его сложности. А ведь 74-я дорога весьма извилиста, особенно 70-километровый участок после городка Каркалу. Так что лично мне после бессонной ночи (вылет из Москвы самолетом Aegean Airlines состоялся в 4 часа утра) был наиболее симпатичен длинный путь — по Е65 и Е55. Он протяженнее всего на 36 километров, а времени, если нигде не останавливаться, уйдет всего на 12 минут больше. Но зато сама дорога вполне «прямолинейна», а местами и живописна.

Незадолго до места назначения вы проедете любопытное озеро Кайафа, отделенное от морского берега тонкой полоской суши. На его берегу, с той стороны, где возвышается гора Лапиф, названная в честь мифического народа, который воевал с кентаврами, расположен бальнеологический курорт с сероводородными источниками. Старое здание, построенное еще в XIX веке прямо над выходом лечебной воды из земных недр, сгорело во время страшных пожаров 2007 года. Новые корпуса возвели пару лет назад чуть в стороне, поэтому подойти к серному источнику с бирюзовой водой можно теперь вплотную. Для меня терапевтическая польза от остановки была уже в том, что от запаха сероводорода я моментально проснулся и «заряда бодрости» хватило до вечера.

От Кайафы до Олимпии чуть более 30 километров. Первое, что вы увидите, переступив границу древнего города, — множество колонн справа, образующих квадрат со сторонами около 25 метров. Это палестра — место, где юные атлеты соревновались в борьбе, прыжках и боксе. Слева возвышаются три колонны — это руины Филиппейона, единственного сооружения в Олимпии, не имевшего прямых углов. Его строительство было начато по приказу короля Филиппа II, отца Александра Великого, в честь победы македонян в битве при Херонее, положившей конец величию Древней Эллады. Заканчивал строительство уже Александр. Это сооружение интересно еще и тем, что здесь впервые появились хрисоэлефантинные (из слоновой кости и украшенные золотом) статуи людей: самого Александра, его родителей, Филиппа II и Олимпиады, и родителей Филиппа II, Аминты II и Эвридики. До этого в подобной технике выполнялись статуи исключительно богов, причем высшего пантеона. Зевса, например.

Статуя верховного божества эллинов, установленная когда-то в Храме Зевса, входила в список Семи чудес света. Скульптору Фидию благодаря оптической иллюзии удалось, по свидетельствам современников, добиться невероятной реалистичности. Казалось, что 13-метровая статуя испускала из глаз молнии. Такого эффекта Фидий добился, налив в бассейн перед изваянием оливковое масло, от которого солнечный свет отражался прямо на лицо Зевса.

Храм Зевса, вернее то, что от него осталось, находится примерно в сотне метров от Филиппейона. По груде камней из ракушечника (структуру материала видно на сколах), которые раскидало двумя мощными землетрясениями в 522 и 551 годах, трудно судить о величии этого сооружения, и даже одинокая колонна высотой 20 метров не дает полного представления об истинных размерах святилища. Понимание приходит позже, в Археологическом музее Олимпии, где в центральном зале установлены скульптуры, украшавшие восточный и западный фронтоны Храма Зевса.

Композиция восточного фронтона посвящена мифическому состязанию Пелопа, человека, выросшего на Олимпе, и Эномая, царя города Писы. Пелоп одержал верх и, как нетрудно догадаться, от его имени произошло название полуострова Пелопоннес. Лучше сохранившаяся композиция, которая украшала западный фронтон, посвящена битве лапифов и кентавров. Этот сюжет — вообще один из самых популярных в греческой культуре. Его часто можно встретить на древнегреческих кратерах (сосудах), сцены битвы угадываются и на метопах афинского Парфенона.

Согласно преданию, на пире в честь свадьбы царя лапифов Пирифоя и Гипподамии впервые попробовавшие напиток Диониса кентавры потеряли голову и попытались похитить женщин и юношей. Завязавшаяся потасовка переросла в настоящую битву, в результате которой кентавры были изгнаны далеко на север.

Разглядывать скульптуры можно бесконечно. Мельчайшие детали, фантастическая проработка складок одежды (которой, к слову, совсем немного), мимика на лицах, напряженные мышцы — в какое-то мгновение начинает казаться, что все эти люди и существа вот-вот оживут и битва с каменного постамента перенесется на мраморный пол музея.

Среди других знаковых экспонатов — статуя Ники работы Пеония, которому приписывают и авторство восточного фронтона Храма Зевса, а также статуя Гермеса с младенцем Дионисом, обнаруженная в 1877 году во время раскопок Храма Геры.

По пути от Храма Зевса к Олимпийскому стадиону не миновать места, где раньше был Алтарь Зевса. Это совсем непримечательные камни (особенно в сравнении с руинами Храма Геры и Нимфея — святилища в честь водных нимф). Но стоя рядом чувствуешь какой-то прилив сил, и это не случайно. Сегодня здесь раз в два года проходит церемония зажжения олимпийского огня, а потом начинается эстафета пламени по планете. Совсем скоро пройдет очередная церемония, и олимпийское пламя отправится в Бразилию.

От этого места начиналась аллея, ведущая на стадион. По ее правую сторону были установлены статуи олимпийцев, а по левую — атлетов, которые отличились на играх со знаком «минус». Ни одна из этих статуй не сохранилась, но если судить по следам от ног на постаментах, скульптуры слева были больше тех, что справа. Таким образом, древние греки хотели, чтобы люди помнили не только своих героев, но и тех, кто достоин презрения, — помнили и не совершали тех же ошибок. Мысль, надо признать, здравая, но, к сожалению, сегодня вряд ли осуществимая.

План изменился

Олимпия находится в префектуре Элида (или, как говорят греки, Илия), где находятся семь пляжей, отмеченных голубыми флагами. И ближайший — рядом с деревушкой Скафидья, всего в 37 километрах от Олимпии. Переночевав в Олимпии современной (в отличие от древнего города совершенно непримечательной), я собирался отправиться на побережье Ионического моря. Но планы изменились, едва мне на глаза попался небольшой рекламный проспект, посвященный религиозным памятникам Илии. Древние камни Олимпии, видимо, настолько глубоко запали в душу, что мое естество требовало добавки — глаза пристально изучали неровную кладку церкви Святой троицы в Ламбии (второе название этой горной деревушки Диври), темные проемы ее окон и оригинальное покрытие крыши в виде плоских камней. От этой церкви веяло «преданьями старины глубокой», но, сверившись с картой, я понял, что Ламбия находится совсем в другой стороне и в условиях жесточайшего цейтнота я не могу позволить себе сделать крюк в сотню километров по горным дорогам.

Здесь, пожалуй, нужно заметить, что специально культовыми сооружениями (равно как и религией в целом) я не интересуюсь. Тем не менее, расставшись (не без труда) с идеей посещения Ламбии, по дороге из Олимпии в Килини я посетил женский монастырь в Скафидье. Этот монастырь был выбран не случайно — желание окунуться в теплые и кристально чистые воды Ионического моря не отпускало меня до последнего момента.

Монастырь Скафидья был основан в Х веке. Аскетичный комплекс в византийском стиле неоднократно перестраивался, так что самые древние стены или вросли в землю, или скрыты под толстым слоем штукатурки. В обители живет несколько послушниц, в том числе русскоговорящая монахиня, и они с удовольствием угостят вас кофе с имбирным печеньем или хлебом, который нужно просто макать в оливковое масло. При монастыре есть небольшой музей, где хранятся древние рукописные книги, старинные иконы, документы и оружие, свидетельствующие об активном участии монастыря в войне греков за независимость от Османской империи, начавшейся в 1821 году.

Камни, как говорит одна моя знакомая-археолог, все слышат и все чувствуют. И вот, пока я стоял в тени жасминового дерева с чашечкой кофе по-гречески, облокотившись спиной на шершавые желтые камни и наслаждаясь видами на дозорные башни монастыря, выдержавшие не одну осаду, желание куда бы то ни было спешить меня окончательно покинуло. Решив, что пляж, песок и море никуда не денутся, я отправился в Патры с заездом в небольшой городок Килини и на озеро Прокопу.

Килини знаменит своей крепостью Хлемуци, возведенной в начале XIII века на 220-метровом холме. Если учесть, сколько раз за свою историю бастион менял хозяев, он прекрасно сохранился, хотя от внимательного взгляда не скроется, что кладка отличается по оттенку — недавно крепость пережила масштабную реконструкцию. Каменную громаду, возвышающуюся над терракотовыми крышами окружающих холм деревень, видно издалека. А с крепостных стен, на которых среди камней пробиваются кроваво-красные маки, открываются роскошные панорамные виды ионического побережья и острова Закинф, откуда в Килини медленно плывут паромы.

Собственно, Килини чаще всего и используется, как транзитный пункт при следовании с материковой части Греции на Закинф или Кефалонию. И обратно. Сам городок — милый, но ничего особенного. Чего нельзя сказать об озере Прокопу. Его пейзажи в закатных лучах солнца очень похожи на африканскую саванну, а отделяющая озеро от моря сосновая роща Строфилия напоминает реликтовый лес в Пицунде. Здесь же, на пляже Калогрия, занесенные в Красную книгу черепахи бисса в конце лета откладывают яйца, поэтому, отдыхая на пляже, нужно быть очень внимательным, чтобы случайно не уничтожить кладку. До Патр отсюда всего 45 километров.

Самая главная достопримечательность Патр — Собор святого Андрея Первозванного, где хранятся его мощи и остатки креста, на котором он был распят. Когда два года назад часть этого креста привозили в Россию, в Храм Христа Спасителя выстраивались многочасовые очереди из паломников, желающих поклониться святыне. Казалось, что и в церковь в Патрах попасть просто так не получится, но все оказалось проще. В собор можно спокойно зайти, поклониться сначала мощам святого — части его черепа в специальном серебряном ковчеге, а потом и кресту в реликварии. Внутри разрешено фотографировать без вспышки, в том числе бесценные для христиан реликвии, и все это без «благословения батюшки» (или матушки), что так распространено в российских храмах.

С настоятелем храма (сейчас у меня есть смутные подозрения, что это был сам митрополит Патрский Хризостом) мы немного поговорили на темы религии. Его удивило, что я не преклонился перед святынями. По признанию священнослужителя, я стал первым русским человеком на его памяти, кто не склонил голову перед честной главой Святого Андрея. На протяжении всей нашей беседы он до последнего момента надеялся «наставить меня на путь истинный», рассказывал историю Андрея Первозванного и о его связи с Россией, но в итоге каждый остался при своем мнении.

По правде говоря, собор Святого Андрея Первозванного не был главной целью в Патрах. Совсем недавно здесь открылся новый археологический музей, чья экспозиция не может не удивить. Римскую мозаику многие из вас видели в других музеях, но здесь коллекция мозаики просто феноменальная. Если об устройстве жилищ древних римлян мы прекрасно осведомлены (чего стоят одни Помпеи), то о погребальных традициях эллинов по-прежнему знаем немного. И весомая часть экспозиции как раз восполняет этот пробел.

Огонь не погас

Если выезжать из Патр в северном направлении, то ваш путь обязательно пройдет по трехкилометровому вантовому мосту имени Харилаоса Трикуписа, или, как его чаще называют, мосту Рион-Андирион, соединяющему берега Коринфского залива. Это чудо инженерной мысли было открыто в 2004 году (аккурат к афинской Олимпиаде) и спроектировано с таким расчетом, чтобы выдержать землетрясение с магнитудой 8 баллов. Также мост может «удлиняться» — полуостров Пелопоннес ежегодно удаляется от материковой Греции на несколько миллиметров.

Проезд по мосту, строительство которого обошлось более чем в полмиллиарда евро, платный. За проезд легкового автомобиля нужно отдать солидные €13,5.

Пилоны моста видно за много километров, и особенно удачные снимки сооружения получаются со стороны городка Навпакт, название которого с греческого языка можно перевести как «место, где строят корабли». Навпакт, контролируя вход в Коринфский залив, всегда имел стратегическое значение, местные воды неоднократно становились ареной ожесточенных морских сражений. Сегодня же это тихий курортный городок, о славном боевом прошлом которого напоминает старинная (XV век) венецианская крепость на холме и крохотный порт со статуей греческого героя Георгиоса Анемоянниса. В порту, кстати, несколько лет назад установили еще одну бронзовую статую — Мигеля де Сервантеса, который в 1571 году участвовал здесь в битве при Лепанто и потерял в сражении руку. У статуи писателя все конечности на месте: подняв к небу правую руку, он словно приветствует «бронзового коллегу» Анемоянниса, который, в свою очередь, держит над головой факел.

Единственные обитатели крепости Навпакта — кошки, во всяком случае, мне за то время, что я изучал кладку на высоких стенах бастиона и наслаждался лазурными видами внизу, больше не встретилось ни одной живой души. Ради открывшейся панорамы, определенно, стоило сделать небольшой крюк.

Современные греки, испытывая одно экономическое потрясение за другим, стараются не терять присутствия духа. Конечно, есть и пессимисты, которые всерьез думают о том, чтобы перебраться из Греции в более благополучные страны Еврозоны, Германию или Францию. Но они все-таки в меньшинстве — те жители Эллады, с кем удалось поговорить во время короткого путешествия, как правило, уверены, что скоро все наладится. Но когда прогуливаешься вечером по набережной Навпакта, становится немного грустно. Все-таки греческий кризис в первую очередь ударил по туристической отрасли, и это отчетливо видно по пустующим вдоль берега ресторанам и барам. На лицах людей улыбки, но в глазах... Нет, я не скажу, что я видел в глазах греков печаль. Правильнее — я не видел радости и безмятежности. Вместо яркого пламени — отдаленные всполохи, что когда-то играли на лице статуи Зевса в Олимпии. Огонь не погас — Зевс просто не допустит этого, а значит, есть надежда, что огонек в глазах эллинов заиграет с новой силой, словно пламя, вновь и вновь рождающееся среди камней Олимпии.