50 ярких страниц истории. Дни, которые потрясли мир

«Десять дней, которые потрясли мир» — так американский журналист Джон Рид назвал свою книгу о событиях октября 1917-го, которым он стал свидетелем. Вернувшись на родину из охваченной революционными вихрями России, он испытал немало трудностей с публикацией книги, прославлявшей революцию, — а через несколько лет этот цикл очерков оказался под запретом и в Союзе. Непосредственный взгляд репортера не слишком вписался в официальную советскую трактовку Октября, который и до сих пор остается камнем преткновения в спорах историков, публицистов и политиков. Что это было: нелепое недоразумение или закономерный итог предшествующих десятилетий, величайшая трагедия, колоссальное свершение, упущенный шанс — или и то, и другое, и третье?

Конечно, Октябрьская революция — далеко не единственная в своем роде. Сколько их было, таких событий, пронесшихся как тайфун над головами цивилизации, заставивших в считаные дни пересмотреть ее представление о самой себе, принесших с собой семена сомнений и раздоров, ростки которых то и дело пробиваются сквозь культурную почву человечества? Вторая мировая и атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, первый полет человека в космос и падение Берлинской стены — а также те эпизоды истории, которые приходят на ум не сразу, но тем не менее их отблески и сегодня продолжают сверкать на горизонте времени. В юбилейном, 50-м номере Discovery мы вспоминаем 50 событий, которые можно назвать днями, изменившими мир. Случившиеся под древними сводами соборов и на площадях, в научных лабораториях и даже в небе. Более или менее громкие, радостные и трагические — нам до сих пор как минимум приходится учитывать их последствия.

17 июля 1429

Коронация Карла VII

Где искать границу, отделяющую седую древность от тех эпох, события которых все еще отдаются эхом в наших ушах? Самым ранним из претендентов на эту роль оказываются события Столетней войны (1337–1453).

Война, длившаяся больше века, явила миру немало славных деятелей — не только королей и военачальников, но людей гораздо более скромного звания, среди которых особое место занимает Жанна д’Арк, одна из самых загадочных личностей мировой истории. Да и событий в этом затяжном конфликте было немало — так что непросто выбрать, какое считать ключевым. Наряду с Орлеанской осадой называют коронацию Карла VII, укрепившую боевой дух сражающихся не меньше, чем самоотверженность Жанны. Впрочем, без нее не состоялась бы и эта коронация.

Лето 1429 года было для французов, истощенных противостоянием с англичанами, поистине благословенным. Победы начались еще весной: 4 мая был отбит первый бастион в осажденном неприятелем Орлеане, а 8-го осада была снята окончательно. За девять июньских дней были захвачены все опорные пункты на Луаре — и здесь легендарная Жанна была впереди. К молодой девушке, одетой в мужское платье и доспех и командовавшей воинами не хуже любого полководца-мужчины, все привыкли и полюбили ее. Жанна принесла им надежду на победу, которую руководившие страной особы королевской крови только отнимали — в 1420 году в Труа Изабелла Баварская, супруга Карла VI, прозванного Безумным (и не без оснований), заключила с англичанами договор, по которому право на престол переходило к их королю Генриху VII. Собственного сына, тоже Карла, Изабелла объявила незаконнорожденным, лишив его прав на корону.

Казалось, что королевская судьба Карла закончилась, не успев начаться, — до тех пор пока не появилась еще одна женщина. В тот момент он уже вернулся во Францию — территориями, подвластными англичанам, управлял регент Генриха VII, но во французской части дофину подчинялись. Добиться встречи с ним Жанне д’Арк удалось далеко не сразу. Целый год ушел на то, чтобы к юной уроженке Домреми прислушался комендант ближайшей крепости. Но в конце концов он отправил ее к дофину. Карлу в письме сообщили, что Жанна сможет узнать его. Так и случилось — хотя он стоял в толпе придворных, а не сидел на троне. Жанна убедила его в необходимости решительных боевых действий, продемонстрировав неожиданную осведомленность в военных делах. К слову о письмах — Жанна не знала грамоты, но ее письма известны, видимо, она диктовала их; сохранился и образец ее подписи.

Дофин был осторожен — он отправил пылкую девицу на богословскую комиссию, которая официально разрешила ей носить мужскую одежду (это разрешение проигнорировали обвинители на инквизиционном процессе, в результате которого Жанна взошла на костер), а затем поручил подтвердить ее девственность. Наконец Жанне было разрешено возглавить войска. Но даже после целой серии блистательных побед Карл все еще сомневался. Жанна убеждала его, что он самый что ни на есть законный наследник престола, — кажется, он уже не был в этом уверен. После побед на Луаре она уговорила его двинуться в сторону Реймса , где он наконец принял помазание и корону. Правда, чтобы очистить королю дорогу к воротам Реймсского собора, Жанне пришлось выиграть битву при Пате.

Карл был, конечно, не первым монархом, венчание которого французской короной видели древние стены собора — начиная с Людовика Благочестивого, вступившего на престол в начале IX столетия, только трое короновались в другом месте. Однако эта церемония была особой, поскольку речь шла о символе грядущих побед. Переход удачи на сторону французов англичане связали с фигурой Жанны. Вскоре после коронации Орлеанская дева попала в плен и была казнена — сторонники Генриха действительно верили, что таким способом отнимут у врагов удачу. Но главное уже было сделано — вера в победу вернулась к французам, а новый король, новый лидер теперь выступал совершенно законно во главе сражавшихся. После этого французы больше не проигрывали. География Европы обретала привычный и для нас вид, Британия возвращалась в границы островов — за исключением Кале, остававшегося во владении британской короны до 1558 года. Но несмотря на то, что Столетняя война завершилась, эхо этого масштабного противостояния еще долго беспокоило международную политику — проиграв эту битву, англичане все равно вскоре сделались хозяевами мира, а англо-французское напряжение задавало тон в дипломатических кабинетах Европы еще в XIX веке. В повседневной же культуре оно ощущается и сегодня.

12 октября 1492

Открытие Америки

Столетняя война, а вместе с ней Возрождение в итальянском искусстве и падение Константинополя завершили эпоху Средневековья. Наступившее следом Новое время потребовало и нового пространства. Стремясь расширить свои познания в географии, европейцы превзошли собственные ожидания — и открыли Америку.

К 1474 году флорентиец Паоло Тосканелли закончил карту мира, на которой наглядно показывал возможность достичь Индии, плывя на запад от Европы. Это была одна из первых научных карт — с координатной сеткой и расстояниями, претендующими на отражение реальных. Впоследствии выяснилось, что Тосканелли промахнулся с длиной экватора и размерами Азии — но именно это и оказалось стартовой точкой Великих географических открытий. Свою карту Тосканелли послал к португальскому двору, и в конце концов она попала в руки Христофора Колумба. Предприимчивый генуэзец составил на ее основе собственный план достижения «Индий» и отправился к испанским монархам. План одобрили, Колумбу пообещали в случае успеха солидные доходы и множество титулов, и в 1492-м он пустился в первое плавание, чтобы в том же году совершить свое грандиозное открытие.

В сущности, дата 12 октября имеет в основном символическое значение. Ступивший на остров Гуанахани в Карибском море Колумб водрузил флаг, нарек открытую землю Сан-Сальвадор (то есть «остров Христа Спасителя») и объявил ее владением испанской короны. Здесь Колумб не нашел ни золота, ни других богатств, а местное население, впоследствии уничтоженные араваки, не знало металла. Значительно более судьбоносной с точки зрения будущей колониальной экспансии выглядит высадка на Эспаньоле (Гаити): первое поселение европейцев в Новом Свете, первые стычки с туземцами — интересно, что именно Гаити первой из испаноязычных американских колоний обрела независимость в 1804 году. Эти земли Колумб продолжал считать Индией — пока через пять лет Васко да Гама не привез к конкурирующему в географических открытиях португальскому двору груз пряностей в доказательство того, что достиг настоящей Индии.

Эти открытия и другие плавания Колумба, как и состоявшиеся в те же годы экспедиции португальского принца Генриха Мореплавателя, а затем и Бартоломеу Диаша, начавших освоение западных и южных берегов Африки, познакомили Европу не только с новой географией, но и с новой экономикой. Уже в 1510 году в Америку были привезены первые чернокожие рабы — и такая принудительная миграция стала еще активнее после того, как папская булла Sublimus Dei 1537 года запретила обращать индейцев в рабство. Система колониальной торговли, включавшая товары и рабов, получила название «золотого треугольника». Одной его стороной был морской путь в африканские порты, где европейские товары обменивались на рабов, второй — маршрут, которым живой товар везли в Америку, а третьей — дорога сахара, рома и специй в гавани Старого Света. Чтобы выйти из этого заколдованного треугольника, Европе потребовалось не одно столетие — а эпоха колоний окончательно ушла в прошлое лишь после Второй мировой.

1637

«Рассуждение о методе» Декарта

Первая система строгих координат, рожденная в XVII столетии, — та, которая позволила анализировать уравнение кривой, то есть перевести на язык алгебры геометрические свойства кривых и тел, — появилась в опубликованном в 1637 году в Лейдене «Рассуждении о методе». Координатная сетка — не единственный вопрос, который Декарт затронул на его страницах. Крылатая фраза «Я мыслю, следовательно, существую», философский метод радикального сомнения и новые доказательства реальности существования Бога — все это было для Декарта сторонами одной медали.

1675

Основание Гринвичской обсерватории

XVII столетие — время, когда научное мировоззрение всерьез стало соревноваться с религиозным. Век физических открытий, блестящего и строгого классицизма и продолжающихся дальних плаваний требовал жестко упорядочить существующие системы координат — хотя бы географических. В этих координатах мы живем и сегодня.

1712

Перенос российской столицы в Петербург

Три столетия главным городом Российской империи был Петербург. Очень молодой по сравнению с другими великими европейскими столицами, основанный по воле одного человека и вопреки обстоятельствам — он стоит особняком в их ряду. А мы до сих пор называем его столицей.

Закладка города на Неве вызывала сомнения у современников. Но энергичный царь никаких возражений слушать не желал — основать город было жизненно важно, чтобы закрепиться на этих болотистых землях, с трудом отвоеванных у Швеции. Столичный статус города на Финском заливе Пётр тоже держал в голове — и написал об этом в письме ближайшему соратнику по преобразованиям Александру Меншикову. В 1710 году племянница Петра здесь вышла замуж за герцога Курляндского, а спустя два года и сам царь справил свою свадьбу на Неве. За год до этого в новый город начали переезжать высшие чиновники и коллегии, в 1712-м прибыл и царский двор. В том же году приехал английский дипломатический представитель, годом раньше здесь побывало персидское посольство. Со временем в Петербурге обосновались и дипломатические представительства других держав, молчаливо признав новое положение дел. В этом и заключался так называемый перенос столицы — не было ни указа (и вообще никакого официального документа), ни особого заявления. Даже в поденном журнале, своеобразном дневнике Петра, об этом ничего не говорится. Более того, новая столица обустроилась на землях, все еще формально не принадлежавших России, — окончательно они отошли к ней только по условиям Ништадтского мира 1721 года. Внук Петра Великого, Пётр II, попытался было вернуться в Москву — и провел там церемонию коронации. Поскольку его дед не короновался как император, это была первая в истории России императорская коронация — и с тех пор отечественные монархи приезжали венчаться на царство в Москву. В 1730 году столичная жизнь снова вернулась в Петербург и уже не покидала его вплоть до революционной эпохи. Возможно, золотые годы империи, когда она вошла в ряды величайших мировых держав, не были бы такими, не сыграй Петербург своей роли в ее истории.14 июля 1789

Взятие Бастилии

День, который сегодня отмечается во Франции как национальный праздник, для своих современников стал прологом нескольких лет, приведших в панический ужас всю Европу. События во Франции были не первой революцией, которую видел мир, — но именно они стали символом всякой революции. С этого дня началась новая политическая эпоха — деятельной буржуазии и угасающей аристократии, эпоха, когда основное напряжение международной политики вновь вернулось на европейский континент.

31 мая 1873

Генрих Шлиман обнаруживает «клад Приама»

Отправляться на поиски древних сокровищ, чтобы возвеличить собственную эпоху, — этой идеей был одержим еще Наполеон. Однако загадочное «золото Трои» — особая история. Мало того что оно оказалось не совсем тем, что ожидалось, так еще от чести принять эту находку, из-за боязни осложнить отношения с Османской империей, отказались музеи Лондона, Парижа и Неаполя, а вопрос возврата клада в Германию из России до сих пор обсуждается на самом высоком уровне.

Под палящим солнцем 31 мая 1873 года — в день, который и сегодня считается многими днем рождения археологии, — немецкий археолог-самоучка Генрих Шлиман нашел на территории Турции, в Малой Азии, так называемый «клад Приама» — скопление удивительных золотых и медных украшений. Шлиман, успешный коммерсант,  вопреки расхожему заблуждению, сделал эту находку не то чтобы случайно — за несколько лет до этого он увлекся античными памятниками и древними языками, самостоятельно выучил древнегреческий, а затем слушал в Сорбонне курсы по античной истории и литературе. Основной целью, которую ставил перед собой этот начинающий исследователь, было доказать историчность свидетельств Гомера — и поэтому найденные ценности Шлиман тут же объявил принадлежавшими главному гомеровскому богачу и на этом основании локализовал Трою. Это уже тогда вызвало критику и недоверие — а впоследствии оказалось, что клад почти на тысячу лет старше, чем события Троянской войны. Поэтому Шлиман заслуженно считается первооткрывателем микенской цивилизации — а вот археологический материал, относящийся собственно к эпохе Гомера, археолог-дилетант, применявший траншейный метод, пропустил. Так что настоящее, а не номинальное открытие Трои случилось позже — сейчас исследователи считают, что гомеровская Троя располагается в слое VIIА холма Гиссарлык, а слой VIIВ отражает разрушение и захват города фригийцами. Небольшой масштаб укреплений (да и самого холма) привел специалистов к выводу, что Гомер использовал историю Трои в качестве обобщающего примера всех междоусобиц этого периода, а реальную Трою враги сумели взять куда быстрее, чем за описанное великим слепцом десятилетие.

28 декабря 1895

Первый киносеанс братьев Люмьер

Дело Дрейфуса оказалось настолько захватывающим сюжетом, что, еще не успев получить окончательного разрешения, попало на киноэкраны. Фильм, посвященный ему, снял в 1899 году Жорж Мельес, будущий автор первой научно-популярной ленты «Путешествие на Луну». Короткометражка «Дело Дрейфуса» не похожа на гротескные картины зари кинематографа — Мельес стремится к реалистичности и старательно имитирует кинохронику. Его считают одним из родоначальников кинематографа — но пальма первенства, конечно, принадлежит братьям Луи и Огюсту Люмьерам. Они были не только первыми кинематографистами, но и изобретателями киноаппарата и устроителями первого в мире киносеанса, состоявшегося в Париже, в подвале «Гран-кафе» на бульваре Капуцинок, где зрители увидели и знаменитое «Прибытие поезда на вокзал Ла-Сьота», и другие кинозарисовки: «Выход рабочих с фабрики», «Завтрак младенца» и постановочную юмореску «Политый поливальщик».

1905

 «Год чудес» в физике

Казалось бы, строгая физика и чудеса — понятия несовместимые. Но именно под таким названием вошел 1905-й в историю физической науки. «Чудесами» оказались три статьи, опубликованные в ведущем немецком научном журнале «Анналы физики»: «К электродинамике движущихся тел», «Об одной эвристической точке зрения, касающейся возникновения и превращения света» и «О движении взвешенных в покоящейся жидкости частиц, требуемом молекулярно-кинетической теорией теплоты». Все три принадлежали перу одного автора — молодого физика Альберта Эйнштейна. Первая из них была начальной работой по теории относительности, вторая считается заложившей основы квантовой теории, а третья существенно продвинула вперед статистическую физику. Это было в полном смысле слова началом нового мира — мира, который был устроен совсем не так, как предполагалось раньше. Революционера от науки, Эйнштейна несколько раз выдвигали на Нобелевскую премию, но его открытия были слишком взрывными для того, чтобы их могла во всеуслышание назвать великими Шведская академия. Нобелевский приз ученый получил только в 1922 году за теорию фотоэффекта — наименее спорную и наиболее экспериментально проверенную из всех его теорий. Телеграмма из Академии извещала: «Ваши работы по теории относительности и теории гравитации будут оценены после их подтверждения в будущем». Однако Эйнштейн не хотел ждать — свою нобелевскую речь физик посвятил именно теории относительности.