Маршрут мечты

Наш джип несется по руслу высохшей реки, поднимая клубы пыли. Слева раскинулись луга цветущего разнотравья, а справа — вертикальная стена каньона из красного песчаника. В салоне старенького «крузера» очень жарко, не работает кондиционер, в Боливии это роскошь. Нас ведет любопытство в поисках ландшафтов, нетипичных для плато Альтиплано, вектор движения — на юг из города Туписа, к границе с Аргентиной, вдоль золотоносной реки Сан-Хуан-дель-Оро, где когда-то прошел Диего де Альмагро — первооткрыватель Чили.

 

В конце марта 1536 года он пересек Анды, понеся катастрофические потери в людях и запасах, столкнувшись с мощным сопротивлением индейцев и суровыми климатическими условиями высокогорья. Из 12 тысяч человек, отправившихся в экспедицию по Альтиплано, выжило только 2500. Несмотря на резкие перепады температур, отсутствие плодородных земель, высокий уровень солнечной активности и сухой воздух, здесь живут потомки тех индейцев. Кто они и как они выживают?

 

Я приехала в Тупису с распечаткой маршрута мечты, над которым почти полгода шла кропотливая работа. Показывая его в экспедиционных агентствах, я получала отказ в каждом офисе. Там даже не хотели обсуждать стоимость экспедиции, аккуратно предлагая типичные маршруты на три дня, включающие лишь крохотную часть Альтиплано, а именно низменность с солончаком Уюни и разноцветными лагунами.

 

Здесь не принято работать, местные не любят сложных задач, и весь расчет на то, что по незнанию очередной «гринго» возьмет что попроще. И будет на самом деле счастлив, увидев только Уюни. Отчаявшись, я постучалась в дверь самого неказистого агентства в Туписе. В крохотной комнате с трудом умещался стол, за которым сидел коренастый парень, что было уже странно — лень, углеводы и вездесущая кока-кола добавляют каждому по 15 лишних килограммов.

 

Бегло взглянув на маршрут, он сказал «No problemas». На секунду мне показалось, что он шутит, но парень заверил, что план выполним и он готов выезжать следующим утром. Так началось мое знакомство с Вильямом — «самым нетипичным боливийцем во всей Боливии», как он сам себя назвал. 

 

 

И вот сейчас, когда мы подъезжаем к деревушке Сан-Пабло-де-Липес, сердце учащенно бьется в предвкушении. На улицах никого. Пройдясь вдоль домов глинобитной деревни, где кирпичики выпекают в домашних печах, смешивая вручную глину с соломой, встречаем группу детей, которых я прошу отвести меня в местную лавку. Онемевшие от удивления дети разыскивают женщину с ключами от магазинчика. В темном помещении, напоминающем сарай, на полках стоят газировка, лапша быстрого приготовления, консервы, в коробке — давно завядшие овощи, немного яиц. Дети застенчиво просят «чупито», чупа-чупсы для них за счастье. Обнявшись на прощание, едем дальше.

 

Самая крупная деревня в этих краях — Мохинете. 15 лет назад тут числилось 270 человек населения. На въезде в деревню женщины в черном стирают белье в обмелевшей реке и раскладывают его сушиться на небольшие валуны. Улиц всего две, домики из самодельного кирпича, на улице никого, за грязными окнами мелькают любопытные детишки. Просто так проехать нельзя. Согласно местным правилам, у каждого хозяйства нужно остановиться, поприветствовать жителей, объяснить цель визита и установить дипломатические отношения — получить разрешение на проезд от старосты.

 

Мы находим старика, занятого постройкой дома, и объясняем полуправдивую цель визита — едем в Сьенегу навестить друга. Мужчина кидает на меня хмурые взгляды и с испанского переходит на язык кечуа. Я ухожу в машину, оставив Вильяма решать «политические вопросы». Через 40 минут переговоров получаем «добро» на проезд дальше, и сразу за деревней дорога... заканчивается. Джип родом из 90-х ползет наверх камень за камнем, высота приближается к 4300 метрам над уровнем моря. Появляется головная боль от гипоксии, но вскоре мы начинаем спуск в ущелье по обрывистым склонам горы.

 

Ремень безопасности на груди греет душу, но на самом деле о безопасности можно только мечтать, когда справа обрыв глубиной в километр, а на крыше тяжелая поклажа из двух бочек бензина и снаряжения. Мы на полном самообеспечении — везем недельный запас топлива, воды и еды. 

 

Местные пользуются ламами, они здесь основа выживания. Нагрузив собранный урожай на животных, люди идут пешком по этой тропе в Мохинете, где оставляют лам и садятся в кузов на «камион» — КамАЗ, груженный овощами. К утру следующего дня они добираются на рынок в Туписе, где можно обменять овощи на рис, кастрюли, лекарства и всё, чего так не хватает в деревне.

 

 

В Сьенегу, приютившуюся у высоких стен красного каньона на высоте 3780 метров, мы въезжаем на закате, когда мягкий золотой свет окутывает десяток домиков теплым уютным сиянием. Все взрослые жители деревни — шесть человек — выходят познакомиться с нежданными гостями, первыми за два года. Старейшина деревни дон Сиксто приходит в восторг, узнав, что я из далекой России, но признается, что никогда не слышал о такой стране. В их мироощущении за Европой сразу начинается Китай. Дон Сиксто предлагает разместиться в единственном доступном месте, в концертном зале — это бетонная коробка с крошечным окном. На полу лежат спортивные маты и гора байковых одеял с нашивкой «подарок от Аргентины».

 

 

Утром мы с Беатрис, женой дона Сиксто, в тазах моем посуду во дворе глинобитного домика. В типичном доме есть только самодельные кровати и стол, никаких излишеств. В крошечных комнатах не помещается больше двух человек одновременно. На улицу высыпают маленькие дети, все возрастом не больше шести лет. Детей постарше отправляют жить и учиться в пансионат, где они обучаются испанскому языку, без которого двери в большую жизнь закрыты, а Сьенега не может себе позволить школьного учителя.

 

«Как вы здесь живете?» — спрашиваю Беатрис. «Хорошо. У нас растет пшеница, картофель, кукуруза, яблоки налились красные, есть пара курочек, ослы и козы. Вот вам подарок...» — Беатрис дает мне большой таз горячей ароматной белой кукурузы. Ею нам предстоит завтракать, обедать и ужинать во время разведки ближайшего каньона. Дон Сиксто вызвался нас сопроводить.

 

 

За узкой рекой мы взбираемся на холм, откуда открывается вид, вызывающий в душе трепет и восторг. Величественные красные скалы напоминают башни древнего замка, песчаник с красной глиной образует слои и гребни. На пути к каньону стоят изящные камни-истуканы. В глубине ущелья находим чульпас — древние цилиндрические башни из камней. Никто не знает их прошлого, кто и зачем их построил. Когда-то здесь жило древнее племя чичас, и такие чульпас могли быть местом захоронения важных людей, но возможно также, что в них хранили зерно. Эта группа индейцев считалась исчезнувшей до 2012 года, когда после переписи населения Боливии нашлось почти 60 тысяч потомков чичас, а отдельные слова вымершего языка обнаружились в местном диалекте испанского.

 

Чичас говорили на исчезнувшем языке кунса. Их общество было сформировано различными этническими группами, поселившимися в относительно плодородных долине реки Сан-Хуан-дель-Оро. После завоевания этих земель империей инков местное население было распределено на территорию нынешних Эквадора и Аргентины для охраны границ империи от воинственного народа чириванов. Сегодня их потомки — индейцы гуарани — проживают в основном на территории современного Парагвая и на приграничных с ним территориях Бразилии, Аргентины и Боливии. А потомки чичас, подвергшись сильному влиянию культуры кечуа, смогли сохранить национальную самобытность. 

 

 

Пройдя по руслу реки под сводами красных скал, мы достигаем узкого каньона шириной в метр. Его черные волнистые стены из прессованной смеси песка и мелких камешков напоминают мне своды нижнего каньона Антилопа в американской Аризоне — здешнему каньону пошло бы имя Черная Антилопа. В конце нас ждал тупик, выбираться пришлось, карабкаясь по отвесным стенам, но дон Сиксто заверил нас, что «прорвемся». На вечернем собрании за ужином во время обсуждения увиденного в каньоне на лицах мужчин читалась гордость за историческое наследие чичас и красоту каньонов, которые когда-нибудь станут национальными парками. 

 

 

Провожая нас рано утром, Беатрис, снабжая нас еще одним тазом с горячей кукурузой и козьим сыром в дорогу, просит: «Возвращайся с друзьями. На сельском совете мы решили открыть двери туризму, тогда у нас будет учитель испанского для детей и лекарства». У жителей Сьенеги большие надежды связаны с путешественниками. Получив грант от государства, они стали готовить проводников для хайкинга в каньоне, изучать новые маршруты и строить рефуджио, домик для ночлега путников. 

 

 

Вернувшись в Мохинете, мы отправились вдоль течения реки Сан-Хуан-дель-Оро. Ее русло служит естественной границей между Аргентиной и Боливией. Здесь реку называют «плетеной» за внешнее сходство ее раздельных потоков с нитями, вплетающимися в полотно. На пути изредка встречаются одинокие фермы, где растет маис и пасутся козы. Жители, издалека услышав звук двигателя, выходят знакомиться — гости здесь бывают нечасто. От вас требуется обязательно остановиться, поздороваться и представиться, объяснить цель визита. В противном случае ваши действия могут быть растолкованы как проявление неуважения к индейцам.

Проехав поселения Каса-Гранде («Большой дом»), Флорида и Киякас, мы прибыли в Рио-Секо («Сухая Река», 3829 метров высоты). На улице играет много маленьких детей и нет ни одного взрослого. Один из малышей указывает пальцем в горы — на склоне все взрослое население вместе с подростками расчищают площадку, вероятно для того, чтобы выложить камнями название деревни или традиционное приветствие «бьенвенидос».

 

Деревня Рио-Секо расположена посреди необычного пейзажа. Внимание приковывает скала фаллической формы, украшенная овальным камнем на вершине. Местные зовут ее «мундиаль», или «чемпионат мира по футболу». И судя по двум крытым футбольным полям и одному травяному полю, футбол здесь очень любят. Местный староста распоряжается освободить для нас жилой дом. Одна из семей выносит личные вещи, делает быструю перестановку и распахивает для нас дверь скромного домика, где уместились две кровати и стол.

 

Окружающие горы состоят из множества слоев разноцветных пород, от ярко-красных до серо-серебристых, проходящих через оранжевые, розовые, зеленоватые и почти голубые слои. Любитель красочных пейзажей здесь испытает полный восторг. Пока не село солнце, успеваем съездить посмотреть на вторую по значимости природную достопримечательность — это «Колокольня» (Torre de Campana) из песчаника. Еще здесь есть гранитный пик «Черная девственница» и всевозможные формы, вызванные эрозией почв. При виде всего этого природного великолепия теряется ощущение реальности и начинаешь верить в то, что находишься в разноцветной сказочной стране. 

 

Вечером в Рио-Секо царит оживление. Дети постарше возвращаются из школы домой. Мальчишки хватают мяч и бегут на стадион. Воцаряется атмосфера простоты, открытости, дружелюбия и доверия. Здесь тоже две улицы, есть домик-больница и местный знахарь, школа, евангелическая церковь и лавка. 

 

Этот вечер мы с удовольствием проводим в компании детей. Их просто разбирает любопытство, но смущение не позволяет задать ни единого вопроса. Наконец одна юная дева решается на вопрос: «Что ты сделала со своими волосами?» Темные и густые волосы местных красавиц никогда не выгорают на солнце, и другой цвет волос, в моем случае рыжий, вызывает у них искреннее изумление.

 

 

С первыми лучами солнца мы уезжаем на съемки радужных гор. Проехав пару часов, попадаем в мир причудливых «каменных грибов» всех оттенков красного и серого. Невозможно отказать себе в удовольствии подобраться поближе к великанам, перелезая через колючие кусты. К обеду достигаем въезда в каньон Сьюдад-де-Рома («Римский город»). Местные чаще называют его «Город с привидениями» за удивительные формы гор, расположившихся в самом центре. Припарковав машину на гребне, отправляемся на хайкинг вниз каньона, где нет никаких троп, а порода под ногами мягкая и рассыпчатая — ступать надо крайне осторожно. Тем не менее спускаться легко и весело, чувствуешь драйв первооткрывателя. Виды на центральную композицию скал «Собор Сан-Педро» просто поразительные. Через два часа спуска, когда фитнес-часы просят о пощаде, уведомляя, что мой средний пульс составляет 170 ударов в минуту, нам открывается шикарный вид на «амфитеатр грибов», окруженный скалами цвета крем-брюле.

 

 

Еще через час «бега с препятствиями» достигаем русла высохшей реки и замечаем следы пумы. Идем по ним до холма, который выглядит приемлемым для подъема, но невозможно угадать, приведет ли этот путь нас к машине. Со стороны заката приближается туча, кажется, она далеко и мы успеем подняться. Однако уже через час оказываемся на середине подъема в окружении грозовых туч и затухающего света. Выключив все смартфоны и вынув батарейку фотокамеры, стараемся ускориться. В темноте и вспышках молний, в оглушающем громыхании неба, приходит осознание того, что организм достиг физического предела. Меня охватывает тошнота и отчаяние, мы двигаемся буквально на ощупь, пробираясь по глиняному склону горы. Еще один час длиною в вечность, час полного апокалипсиса, прежде чем мы добираемся до джипа. К полуночи выезжаем на стандартный маршрут, ведущий к разноцветным лагунам Национального парка Эдуардо Авароа, и заселяемся в пустующий отель. Осознание всего увиденного и пережитого приходит на следующий день.

 

 

У путешественников, направляющихся в Боливию, заповедник имени Эдуардо Авароа на слуху, и это не удивительно, ведь на его границе расположен знаменитый солончак Уюни. Этот край прославился также кроваво-красным озером Лагуна-Колорадо, где живут тысячи розовых фламинго. Но можно ли сказать, что это и есть Альтиплано? Пожалуй, нет. Это всего лишь одно из лиц плато — альтипланская низменность, которую украсили самовосполняемые лагуны и солончаки. А вокруг нее еще так много всего интересного! Это и край глубоких разноцветных каньонов на юге страны. Не менее удивительный край гейзеров и термальных горячих рек на севере в национальном парке «Сахама». Это цепь конических вулканов, разделившая Боливию и Чили. Это самобытные поселения индейцев, добывающих серебро и ценные минералы по всему плато. Это фермы, где разводят альпака и лам на просторах влажного бофедалеса, местных водно-болотных угодий. Экономически самая бедная страна на континенте Южной Америки — определенно самая красивая и самая счастливая в своей простоте.