Союз нерушимый

Земли Швейцарии были освоены человеком за несколько тысяч лет до нашей эры. С отступлением последнего ледникового периода их заселили носители культуры свайных построек — кроме строительства жилищ прямо на воде, у берегов многочисленных озер, они разводили скот, занимались земледелием и рыболовством, изготавливали керамику и бронзовые орудия. В V–IV веках до н. э. на востоке альпийского региона расселились ретийцы — вероятно, родственники этрусков, а северо-запад заняло кельтское племя гельветов. В 58 году до н. э. гельветы, притесняемые с севера германскими племенами, а с юга — Римом, попытались прорваться в Галлию. Гигантским табором в 250 тысяч человек они двинулись с мест, но были остановлены легионами Юлия Цезаря недалеко от Женевского озера. В битве при Бибракте (современный Отен) римляне нанесли гельветам поражение и насильно вернули их на родные пепелища. По замыслу Цезаря, земли гельветов должны были стать своеобразной буферной зоной между Римом и германцами.

С римлянами на земли, которые «оккупационные власти» назвали Гельвецией, пришли все блага античной культуры — дороги и акведуки, цирки и термы… Римское наследие в виде руин сохранилось на территории Швейцарии до наших дней.

В 15 году до н. э. войска, ведомые пасынками первого римского императора Августа, вторглись на территории к северу от современной итальянской границы — так Рим прирос второй своей «швейцарской» провинцией, Рецией. Ее население, как и обитатели Гельвеции, должно было выплачивать в пользу метрополии не слишком обременительную дань, а во внутренних делах сохранило полную самостоятельность — и, как и прежде, все вопросы решались общим собранием жителей, согласно принципам древней демократии.

Так продолжалось до тех пор, пока в IV–V веках насельники северных окраин дряхлеющей Римской империи не пришли в движение, именуемое Великим переселением народов, и восточную Гельвецию и Рецию завоевали германские племена алеманнов и остготов, а в западную Гельвецию вторглись бургунды. Именно в этот период, по сути, определились границы между четырьмя частями будущей Швейцарии — немецкой, французской, итальянской и романшской. Впрочем, почти все они, разноязыкие и разноликие, уже к середине VI века оказались в составе королевства франков — а со смертью Карла Великого в 814 году и распадом его империи территория будущей Швейцарии была перекроена в очередной раз. Восточная ее часть досталась королю Людовику Немецкому, а южная и западная отошли к Лотарю, третьему императору Запада. Преемниками тех, кто носил громкий титул imperator romanorum, считали себя властители Священной Римской империи — один из них, Конрад II, в 1032 году получил власть над Бургундией, в состав которой входил весь нынешний швейцарский запад. С тех пор — и до середины XVII века — судьба этих земель в самом центре Европы зависела от германских владык.

ОПЕРАЦИЯ «КОНФЕДЕРАЦИЯ»

В 1230-х годах было открыто регулярное сообщение между Германией и Италией через перевал Сен-Готард. Три «лесных» кантона — Ури, Швиц и Унтервальден — оказались в центре потока людей и грузов, а значит, и в центре борьбы за контроль над этим потоком, которая развернулась между императором и влиятельным домом Габсбургов. Свободолюбивые жители этих кантонов, занимавшиеся сельским хозяйством и вполне недурно себя чувствовавшие, сбывая по обе стороны от Сен-Готарда отменные сыры, мясо и масло, сделали в этой борьбе ставку на императора. И не прогадали.

В 1231 году Фридрих II выкупил у Габсбургов в пользу империи кантон Ури, а 10 лет спустя даровал Швицу особую хартию вольности и статус имперской территории. Габсбурги не собирались отступать так просто. Началась затяжная борьба «лесных» кантонов за независимость, которая и привела к образованию Швейцарского союза, а затем и государства. Центром этой борьбы суждено было стать кантону Швиц, от названия которого много позже и образовалось слово «Швейцария».

У трех кантонов, вступивших в борьбу за независимость, был только один способ выстоять в этой борьбе — объединить свои усилия. Что они и сделали, подписав в 1291 году первый акт о союзе и взаимопомощи. Подлинник этого документа по сей день хранится в архиве города Швица. Согласно акту,  союзники брали на себя обязательства совместно противостоять любому, кто «учинит насилие, беспокойство или неправду, или сотворит зло против их жизни и имущества», и в то же время отказывались от какого бы то ни было вмешательства во внутренние дела друг друга.

Первая серьезная победа новоиспеченного союза не заставила себя долго ждать. В 1314 году в империи случился очередной династический конфликт — в битве за корону сошлись Людвиг IV Баварский и Фридрих III Габсбург. Когда швейцарцы по понятным причинам выступили на стороне первого, родной брат второго, герцог Леопольд, предпринял попытку окончательно решить «швейцарский вопрос» и направил 2 тысячи тяжеловооруженных рыцарей и 9 тысяч солдат в мятежный Швиц. 15 ноября 1315 года, когда вся эта армия выстроилась в цепочку, чтобы преодолеть узкий проход между Моргартенскими высотами и озером Эгери, на нее обрушился град камней. Немногочисленный отряд крестьян из Швица, Ури и Унтервальдена, использовав все преимущества родного ландшафта, обратил врагов в паническое бегство.

Эта победа оказалась серьезной вехой в укреплении союза, который европейские хронисты стали называть Швейцарским. Буквально в считаные дни представители кантонов заключили новый договор о взаимопомощи, теперь уже на немецком языке.

Победа при Моргартене побудила остальные альпийские города и общины последовать примеру трех центральных кантонов. С 1332 по 1353 год сепаратные договоры со Швицем, Ури и Унтервальденом заключили Люцерн, Цюрих и Берн, а также сельские общины Гларус и Цуг. В 1370 году союзники подписали так называемую Поповскую хартию, которая помимо традиционных пунктов о военном сотрудничестве определяла подсудность преступлений, совершенных жителями одной из союзных земель против жителей другой. Это был первый шаг в создании общего для всех кантонов правового пространства.

К 1513 году конфедерация насчитывала 13 кантонов и после ряда военных побед обрела фактическую независимость — как от австрийских Габсбургов, так и от имперских властей.

Союзники были полностью независимы и друг от друга. Каждый чеканил свою монету, не было ни общей армии, ни администрации, ни даже какого-либо регулярного совещательного органа. Периодически созывались общесоюзные сеймы для решения насущных вопросов, но стремление каждой общины к независимости делало невозможным образование полноценного единого государства. Очевидно, и насущной потребности в нем не было. Лесные кантоны управлялись с помощью народных сходов, на которых простым голосованием выбирали судей, старшин и представителей в союзный сейм. В городах управленческие функции выполняли городские советы — шультгейсы, которые также избирались на общих собраниях и не могли в своих действиях сильно расходиться с мнением горожан. Так что не будет большим преувеличением сказать, что в XV–XVI веках Швейцарский союз был самой демократичной и в то же время самой благоустроенной страной на континенте. И это уже тогда привлекало в Швейцарию капиталы со всей Европы.

Швейцарцы одними из первых в Европе гарантировали свободу и полную безопасность еврейским коммерсантам, которые, в свою очередь, создали мощную и стабильную банковскую систему. Повсеместно строились дороги, возводились переправы на многочисленных альпийских озерах, в городах бурно развивались ремесла. В 1459 году специальной буллой римского папы Пия II был основан первый в Швейцарии Базельский университет.

Реформация, одним из центров которой стала Швейцария, осложнила отношения между землями. Берн, Цюрих, Базель и другие крупные города охотно приняли идеи Мартина Лютера и Ульриха Цвингли, тогда как многие сельские кантоны продолжали оставаться католическими. Разумеется, между ними периодически возникали конфликты, в том числе и вооруженные. Однако по сравнению с остальной Европой, терзаемой многолетними религиозными войнами, альпийская конфедерация была настоящим райским уголком, прибежищем как для католиков, так и для протестантов. Последние, кстати, изрядно разнообразили швейцарскую промышленность, привнеся в нее целый ряд новых отраслей, например производство шелковых и бархатных тканей, а потом освоили и часовое дело, прославившее страну на весь мир.

В 1648 году было официально признано то, что давно случилось по факту. Согласно условиям Вестфальского мира, завершившего эпоху религиозных войн в Европе, Швейцарский союз признавался самостоятельным государством, полностью независимым от Священной Римской империи.

СТРАНА ВООРУЖЕННОГО НЕЙТРАЛИТЕТА

Но даже международное признание не подтолкнуло кантоны к созданию хоть какого-то подобия единой администрации. Ровно полтора столетия Швейцарский союз просуществовал в таком «полуразобранном» состоянии, пока в 1797 году на его границах не появились войска революционной Франции, уже успевшей нарастить мускулы в боях с другими державами Европы, и в считаные месяцы страна была оккупирована.

Как и подобает настоящим борцам за свободу, равенство и братство, французы не собирались угнетать швейцарцев. Но и оставить их в прежнем состоянии они тоже не могли. Молодая Французская республика нуждалась в буферном государстве, надежно защищающем ее юго-восточное подбрюшье.

Швейцария была преобразована в Гельветическую республику с единым управлением, ей была «дарована» конституция со всеми мыслимыми на тот момент правами и свободами. Но все эти новшества встретили лишь ропот и глухое сопротивление со стороны местного населения — то есть той его части, которая говорила по-немецки и по-итальянски и составляла большинство. Объединительные усилия французов саботировались. Отчаявшись, Наполеон в 1803 году подписал так называемый «Акт о медиации», фактически возвращавший Швейцарию к традиционному конфедеративному устройству. Разве что увеличилось число кантонов — теперь их стало 19.

В 1815 году, который принес конец всем наполеоновским начинаниям в Европе, швейцарскими землями был подписан очередной союзный договор, который признали великие державы на Венском конгрессе наряду с правом Швейцарского союза на «вечный» нейтралитет. Но и в этом договоре по-прежнему отсутствовало слово «государство».

Однако семена объединения, посеянные французами, должны были рано или поздно взойти. В середине 40-х годов XIX века обострился застарелый конфликт между католическими и протестантскими кантонами. На сей раз он был настолько серьезным, что вылился в гражданскую войну между союзом семи консервативных кантонов, Зондербундом, и федеральной армией генерала Гийома Дюфура.

Как ни странно, основу Зондербунда составили кантоны Ури, Унтервальден и Швиц — те самые, которые и были когда-то ядром швейцарского союза. Федералам хватило месяца, чтобы одержать убедительную победу и навязать католикам свой взгляд на государственное строительство.

В 1848 году всенародным голосованием была принята новая конституция, составленная по образцу американской. В главных своих чертах она определила политическое устройство современной Швейцарии. Вся полнота исполнительной власти передавалась в руки Федерального совета из семи человек. Законодательной функцией было наделено Федеральное собрание — двухпалатный парламент, состоящий из Совета чинов, выражающего интересы отдельных кантонов, и Национального совета, призванного представлять швейцарскую нацию в целом. Президент вновь созданной республики выбирался из членов Федерального совета сроком на один год и имел скорее представительские полномочия.

Административным центром федерации стал Берн — и остается до сих пор. В 1874 году эта конституция была дополнена рядом статей, еще больше расширявших полномочия федерального центра. Засучив рукава, новое правительство страны взялось за дело. Были уничтожены таможенные посты между кантонами, объединены почтовые ведомства, телеграф, введены единая валюта и единая система мер и весов. Но окончательно преодолеть стремление жителей кантонов к обособлению не удалось и поныне. Как и сто лет назад, сегодня можно встретить двух швейцарцев, путешествующих в одном купе из Цюриха в Женеву в полном молчании — просто потому, что они не понимают друг друга. Или делают вид, что не понимают.

Впрочем, Швейцария от этого не становится менее привлекательным местом для жизни. Скорее наоборот. Состоятельные люди со всего мира по-прежнему стремятся обзавестись уютным альпийским гнездышком — несмотря на то что фирменной швейцарской банковской тайне приходит конец, а жители то одного, то другого кантона голосуют за увеличение фискального бремени для иностранцев. Похоже, атмосфера «вечного нейтралитета» — это и есть то, в чем кроется секрет швейцарского процветания?