Раони и его племя

«Нужно срочно бежать из Бразилии. Но как? На границе меня наверняка уже ждут. Единственный вариант — по джунглям в Колумбию», — без остановки крутились в голове мысли.

 

Виной всему — переводчик-проводник, который украл мои деньги, вещи, билеты и улетел в столицу, пока я гонялся с фотоаппаратом наперевес за розовыми дельфинами Амазонки. 

Но это оказался не просто вор и мошенник, пересекший со мной всю Бразилию, втираясь в доверие, но еще и лжец. Когда я писал заявление в полиции о краже, выяснилось, что он обратился в местные органы и заявил, что я не только проник без разрешения на территорию резервации индейцев реки Шингу, что запрещено законом, но и силой принудил его сделать то же самое... 

 

За год до этих событий я начал плотно готовиться к посещению северной части резервации реки Шингу в штате Мату-Гросу, получившей статус национального парка в 1961 году. Тогда планировалось, что резервация станет не только убежищем для индейцев, в котором они смогут сохранить уклад жизни, традиции и культуру, но и природным заповедником, законсервированным со всем многообразием флоры и фауны. Сегодня в резервации официально проживает 14 племен (но возможно, их больше), говорящих на разных диалектах. Среди них — каяпо, известные не только воинственным нравом, но и невероятными легендами. Именно эти истории мне и хотелось услышать из первых уст.

 

Самая большая сложность посещения индейских резерваций, помимо почти отсутствующей транспортной инфраструктуры, заключается в получении разрешения от FUNAI, правительственного органа по делам коренных народов Бразилии. Весь регламент этой излишне бюрократизированной процедуры был соблюден в полном объеме — начиная от всех необходимых прививок и заканчивая целой стопкой разных бумаг. И вот в джунглях, на полпути к моей цели, пришел ответ: «К сожалению, любой контакт с каяпо в данный момент строго запрещен, так как индейцы племени находятся в состоянии войны с гражданским населением».

 

Стоит отметить, что к такому повороту событий — к отказу, но не войне — формально я был готов. Двумя годами раньше я уже был в этих краях, тогда найти каяпо в джунглях не удалось, но меня приютило дружелюбное и гостеприимное племя индейцев калапало. Их вождь на прощание подарил внутреннюю карту, где были обозначены все известные деревни всех 14 племен. Эта карта была у меня с собой, и я не собирался сдаваться. Но для начала нужно было добраться по разбитым заболоченным дорогам до городка Сан-Жозе-ду-Шингу.

 

 

Каждый день сюда наведываются представители разных племен за покупками. Инструменты, леска и крючки для ловли рыбы, обувь, кофе, растительное масло, сахар, табак, батарейки, рис и самое главное — бензин. Он нужен не только для моторных лодок, но и для генераторов (почти во всех индейских деревнях уже давно есть эти плоды цивилизации). Но покупать-то индейцы «покупают», платить — отказываются. И если в супермаркетах уже давно закрыли «кредит доверия», работая только за наличные, то заправки не могут остановить продажу в кредит, так как боятся в этом случае никогда не получить старые долги. Таким образом, продолжает существовать болезненная взаимная зависимость, а долги некоторых племен индейцев растут в арифметической прогрессии. 

 

В первый же вечер меня ждала удача — я познакомился с легендой этих мест, Закиэлом Бокато, одним из основателей города и другом местных индейцев. В далеком 1974 году, когда Сан-Жозе-ду-Шингу был только заложен, два индейца каяпо, Раони и Пую, вышли из джунглей в поисках помощи. У Раони из-за деревянной пластины в нижней губе возникло воспаление, и семья Бокато помогла ему. С тех пор Раони и Закиэл дружат, вот уже 50 лет.

 

Сейчас Раони — один из самых известных активистов и защитников прав индейцев. Его называют «Вождь всех вождей», и он обладает огромным авторитетом не только в резервации реки Шингу, но и во всей Бразилии. Он встречался с папой римским Иоанном Павлом II, французскими президентами Франсуа Миттераном и Жаком Шираком, королем Испании Хуаном Карлосом и британским принцем Чарльзом, нынешним королем Карлом III.

 

Закиэл также рассказал, что каяпо — чуть ли не единственное племя в резервации, которое почти никого к себе не пускает и агрессивно относится ко всем чужакам на своих территориях. А сейчас произошел серьезный инцидент и каяпо отправились воевать с «белыми». Как раз об этом и написали из FUNAI. На северо-востоке штата Мату-Гросу есть свободные земли, которые государство хотело присоединить к резервации реки Шингу. Но на эти земли одновременно претендует и владелец крупнейшего поголовья скота в стране — не кто иной, как сын президента Бразилии. Он нанял около 40 пистолейрос для охраны этих земель, каяпо же в ответ нанесли боевую раскраску, вооружились луками, стрелами и ружьями и отправились вверх по течению Шингу воевать с захватчиками. Пистолейрос — особая страница в истории Бразилии. Это наемники, которые используются сильными мира сего для борьбы с несогласными. И если на юге штата их уже давно извели, то на севере подобные услуги еще популярны.

 

 

Казалось, все складывалось против моей встречи с каяпо. Но Закиэл пообещал замолвить словечко перед племянником вождя Раони — Укетэ, который через два дня должен был приехать в городок за провизией. Я написал письмо «вождю вождей» и вместе с Укетэ передал целую гору провизии и не только: 15 килограммов кофе, 70 килограммов риса, 15 литров растительного масла, 30 килограммов сахара, 300 литров бензина, две коробки батареек, пять больших упаковок табака и много других мелочей. Спустя еще пару дней воин с раскрашенным лицом по имени Бетикрэ привез ответ: «Я, Раони, вождь племени каяпо из деревни Раони, прочитал твое письмо и готов принять тебя в гости сегодня». Письмо было закреплено подписью самого Раони и остальных касиков (вождей) деревни. Эта бумага дала мне законное право на посещение индейских территорий без разрешения от FUNAI. 

 

Добраться до деревни каяпо было отдельным приключением. Гостеприимство индейцев тоже оказалось условным — все дни жизни в племени пришлось почти голодать, спать в мокром гамаке и жутко мерзнуть, а уже на четвертый день тело настолько было искусано москитами и злобными муравьями, почему-то не кусавшими индейцев, что на мне не осталось живого места. Лишь в самом конце я узнал, что индейцы мажутся особой травой, отпугивающей насекомых получше любого химического репеллента.

 

 

В деревне Раони 25 хижин, расположенных по кругу вокруг Нг-оби, «Дома воинов». В племени четко регламентированы все обязанности. Если, к примеру, сажает и выкапывает маниок только мужчина, то пропалывает его и несет в дом женщина. Варит рыбу женщина, а вот жарит — только мужчина, так как это связано с «мужским делом» — вытачиванием деревянного вертела. 

 

При общении с каяпо бросается в глаза то ли их простота и непосредственность, то ли наглость и избалованность. Различные организации и благотворительные фонды сильно испортили индейцев. Как говорится, если хочешь помочь голодному человеку, не давай ему рыбу, лучше научи его рыбачить, — и в случае с каяпо международные благотворительные организации в свое время просто «закормили их рыбой». Теперь большинство индейцев считают, что «белые» по определению им что-то должны. 

 

 

Стоит отметить, что не все племена ведут себя подобным образом. Те же калапало, у которых я гостил раньше, — это дружелюбное племя, оставившее самые благоприятные воспоминания. Вероятно, их психология отличается потому, что в основе их жизни лежит кодекс этики и морали «ифутису» — его характеризуют отсутствие агрессивности вплоть до избегания споров на публике, стремление к гостеприимству и щедрости, готовность всем делиться. Каяпо же в первый день нашего тесного знакомства повели себя иначе, что заставило изрядно поволноваться.

 

На первую встречу с Раони меня проводил молодой воин, весь покрытый шрамами. Видимо, когда-то он очень сильно провинился. Когда ребенок или подросток каяпо плохо себя ведет, считается, что в него вселился злой дух. И тогда шаман (пажэ) начинает изгонять зло, выпуская «плохую кровь». Для этого берутся зубы пейше-кашорру, амазонской рыбы-собаки, которыми на тело наносятся порезы. Чем серьезнее проступок, тем больше необходимо выпустить крови. Раны потом долго болят, а шрамы остаются на всю жизнь.

 

Но вот наконец появился сам Раони. На нем были желтый кокар (индейская шапка из перьев попугая ара), ожерелье из раковин земляной улитки, в руках он держал лук и стрелы. Вождь сел в центре Нг-оби у костра, рядом расположились четыре пожилых индейца — другие вожди деревни, шаман и несколько молодых людей.

 

Познакомившись, Раони поделился свежими новостями племени. Несколько дней назад, когда каяпо были на охоте в джунглях, они встретили в густом подлеске голого индейца высокого роста в боевой раскраске. Из оружия у него было только копье. Каяпо выстрелили в него, но индеец скрылся в джунглях. А когда каяпо на следующий день вернулись с подкреплением, на этом месте обнаружили лишь следы больших ног. 

 

Это было интересно, ведь считается, что в резервации реки Шингу не осталось неконтактных племен. Вспомнился рассказ Закиэла о том, как два года назад индейцы из племени капоту наткнулись в джунглях на группу индейцев, говорящих на непонятном им языке. Жестами они договорились встретиться там же на следующий день, но когда капоту прибыли с подарками и лингвистом из FUNAI, к ним никто так и не пришел. 

 

У индейцев каяпо есть удивительные мифы и легенды, в которых речь идет о контактах в далеком прошлом с высокоразвитыми цивилизациями, с гостями из космоса и с людьми, обладающими оружием, извергающим гром и «смертоносные лучи». Самого известного персонажа легенд зовут Беп-Коророти. У него был костюм, напоминающий современные скафандры космонавтов, и он везде ходил с «громовой палкой». В честь Беп-Коророти каяпо ежегодно проводят праздник, неизменным атрибутом которого является выход танцора в костюме Беп-Коророти, сплетенном из листьев пальмы бурити. 

 

Беп-Коророти научил каяпо сажать маниок, плести гамаки и строить дома, а остальному их научила Звезда. Эта легенда неизвестна широкой публике, но она еще больше поражает воображение, ведь фактически речь в ней идет о пришельцах из космоса. 

 

 

Когда-то индеец каяпо познакомился с девушкой по имени Звезда, которая спустилась с неба. Они полюбили друг друга, у них родились дети, но однажды Звезда попросила мужа помочь ей подняться на небо. Сначала каяпо испугался, но Звезда смогла убедить его, что она не бросит семью и вернется, а когда прилетела снова, то привезла неизвестные плоды и семена, и никто в деревне не знал, что с ними делать. Один из стариков спросил ее: «Что это и как это есть?» И Звезда ему ответила: «Это еда, которой мы питаемся там наверху, а теперь и вы должны привыкнуть к ней и научиться питаться как мы».

 

Сколько же легенд и знаний хранит Раони и сколько будет потеряно с его уходом — сложно представить. Впоследствии я разговаривал с воином по имени Кокумарити, и тот признался, что лишь слышал что-то о Беп-Коророти, но полностью не знает эту историю.

 

Совсем скоро некому будет рассказывать древние легенды, напевать песни, слова и ритм которых передавались из поколения в поколение на протяжении сотен лет, некому будет делать боевые стрелы, а традиционные головные украшения из перьев станут пылиться, подвешенные на стенках в хижинах, как пережиток прошлого.

 

 

Вождь — представитель еще того поколения индейцев, которые жили в лесу до прихода белых людей и ничего не знали о нашем мире. Он помнит и знает все традиции, мифы, песни и предания, помнит, как жили каяпо до первого контакта. Молодое поколение — совершенно иные люди. Они родились и выросли по соседству с городами белых, они забывают свою культуру и уже не умеют жить так, как жили их предки. Чем больше я общался с Раони, тем больше понимал психологию индейца «старой закалки». Фундаментом жизни каяпо были охота, собирательство и рыбалка. Безупречное знание повадок животных, предсказание их поведения и смелость — вот те качества, которые ценились больше всего и чему с младенчества были призваны учить индейские предания. 

 

Однажды после обеда вождь пришел на встречу с луком и стрелами. Всю беседу он не спеша, прищурив один глаз, параллельно приводил в порядок стрелы. На каких-то поправлял обмотку из тонкой коры вокруг наконечника, другие шлифовал, третьи нагревал над огнем и выравнивал. Это печально, но Раони — последний индеец в деревне, кто еще умеет делать стрелы. Разного калибра, они предназначены для охоты на всевозможную дичь. Наконечники из заостренного бамбука — на тапиров, они самые «бронебойные», из хвоста ската — в зависимости от размера — на обезьян, небольших свиней или более мелких животных.  

 

Индейцы уже практически не пользуются луками — на смену им пришли ружья. И сейчас по всем деревням каяпо едва ли можно найти десяток пожилых индейцев, которые, как и вождь Раони, помнят, как правильно делать стрелы.

 

Понятие вождя у индейцев — это не то, что мы обычно себе представляем. Здесь вождь — это самый уважаемый человек в деревне, заслуживший авторитет какими-то поступками. В каждой деревне всегда есть несколько вождей, вместе они составляют «совет старейшин». Он не располагает какими-либо властными полномочиями, никому не приказывает и не говорит соплеменникам, что им делать. Касики передают волю предков народу. Вместе они совещаются по различным вопросам и принимают решение, а потом озвучивают его, предлагая людям рассмотреть тот или иной вариант. Практически всегда индейцы делают так, как решили старейшины, но в принципе они не обязаны слушать эти рекомендации.

 

Когда я возвращался из резервации, много думал об увиденном и услышанном. В планах — издать книгу об индейцах Амазонии, но пока собранного материала для этого недостаточно. А потому предстоят еще экспедиции, одна — в самом скором времени. 

 

Можно долго рассуждать о жизни каяпо (да и других племен), об их проблемах, приоритете на земли и взаимоотношениях с внешним миром. И каждая из сторон будет по-своему права, ведь эти вопросы очень неоднозначны. Кто эти люди: обиженные жизнью наши «младшие братья», дети природы, которых нужно защищать, оберегать и поддерживать, или это избалованные и утратившие самостоятельность соседи, которые не уважают других и с которыми необходимо вести себя строже? Я так и не смог ответить на этот вопрос. 

 

P. S. Переводчика-вора так и не привлекли к ответственности, но история для меня закончилась хорошо.