Петергоф

Еще в 1828 году краевед, публицист и автор знаменитых на всю империю исторических романов Павел Свиньин заметил: «Петергоф представляет единственное в России место, где на столь незначительном пространстве сосредоточилось как бы на память грядущего потомства так много исторических воспоминаний и произведений искусства». Где же, как не здесь, в этих местах, насыщенных творческой энергией (или, как сказали бы в былые времена, «вдохновенным гением») многих поколений, патриотам ощущать величие родной страны, а поэтам и художникам — встречаться со своей музой?

«…И ЗАПИРУЕМ НА ПРОСТОРЕ!»

Известно, что Пётр I, бывая в Европе, внимательно приглядывался к «иноземным диковинам» и по возвращении в Россию старался воплотить подсмотренные идеи в жизнь. Дошедшие до нашего времени собственноручные наброски царя, его чертежи, указы, деловые бумаги позволяют с уверенностью утверждать, что общая концепция планировки ансамбля, замыслы художественного оформления, а порой и скрупулезная проработка отдельных элементов архитектуры и фонтанного комплекса Петергофа принадлежат именно его величеству. Государь «просвещенным оком» разглядел в этой приморской местности, заросшей суровыми северными лесами, земли не просто пригодные, но и удобные для красивой и комфортной жизни. Невольно вспоминаются строки художника Александра Бенуа, выросшего на петергофской даче: «Особое очарование Петергофу придает то, что он расположен на самом берегу моря, а также и то, что здесь на всем лежит отпечаток той гениальной личности, благодаря воле которой и рожден, и в память которой Петергоф получил свое наименование».

Замысел создания парадной приморской загородной резиденции, великолепием и размахом не уступающей европейским парковым ансамблям, возник у Петра во время путешествия в Версаль. Характерными чертами королевской резиденции были геометрическая планировка аллей, обилие фонтанов и водоемов, фигурная стрижка деревьев и кустарников, изысканность рисунков больших цветников. Пётр, воодушевившись увиденной роскошью, решил, что в родной стране непременно должно быть такое же чудо.

Петра Алексеевича очаровали и изысканный дворец с регулярным парком, и тенистые беседки, окруженные скульптурами. Но больше всего приглянулись ему версальские водометы.

Царская мечта воплотилась, как это ни парадоксально, благодаря Северной войне, затеянной Петром в 1700 году ради выхода России к Балтийскому морю. С самого начала войны царь не сомневался в победе и подумывал о достойном памятнике своему будущему триумфу.

Дорога вдоль южного побережья Финского залива существовала, судя по старинным картам, еще при шведах. Согласно замыслу Петра I, она должна была стать парадным въездом в Северную столицу, обрамленным вереницей роскошных резиденций. И царь повелел строить «на участках, к заливу южной границею выходящих, забавные дома каменные изрядною архитектурною работой и украшать огороды фонтанами и каскадами, прудами и водопадами». Первое упоминание о «Питерхофе» (таким было первоначальное его написание, в переводе с голландского означающее «Петров двор») появилось в «Походном журнале» Петра 13 сентября 1705 года. А спустя пять лет здесь разворачиваются активные ландшафтные и строительные работы.

К 1714 году уже воплощена в жизнь сердцевина царского плана — заложен Большой Петергофский дворец, ставший впоследствии центром официальной жизни страны, местом принятия судьбоносных решений. Эта протянувшаяся почти на 300 метров «коронная» резиденция русских императоров высится на 16-метровом уступе, перед которым узкой лентой тянется на 2 километра вдоль берега Финского залива Нижний парк. Идущая от подножия дворца прямо к заливу ровная линия Морского канала рассекает парк на две равные части. В них симметрично веером расходятся четыре аллеи, образуя несколько завершенных архитектурно-парковых ансамблей, в каждый из которых входят дворец, сады, цветники, фонтаны.

Воплощением представлений Петра о жилище просвещенного человека стал «Голландский домик» — дворец Монплезир в восточной части парка. Эти «гостевые покои с теплицами для поваренных трав и баней для кавалеров» полностью оправдывают французское название — «Мое удовольствие». Здесь с петровских времен установлены «поварня» с русской печью и «кофишенская», где готовились напитки. В «Банном корпусе» неподалеку от восьмигранного бассейна, в котором устроена водяная забава «шар-брызгало», по сей день можно прочитать собственноручно выведенные Петром правила поведения в этой самой ранней из здешних построек.

В западной части в 1720 году Иоганн Браунштейн начинает постройку «Малых приморских палат» — дворца Марли, получившего название в честь резиденции Людовика XIV Марли-ле-Руа, которую Пётр посетил за три года до того. Искусственный пруд перед дворцом, лежащий словно огромное зеркало, дает ощущение легкости и простора. Землю из котлована Пётр велел использовать для создания высокого вала, защищающего экспериментальный огород и роскошные цветники государя с редкими сортами тюльпанов от суровых морских ветров. В прудах разводили рыбу ценных пород, приученную подплывать на звон колокольчика. А еще через год в этой части парка, прямо на берегу залива, Браунштейн закладывает павильон Эрмитаж, идея создания которого была привезена Петром из Восточной Пруссии. Именно петергофский Эрмитаж стал первым в России.

Его название, в переводе с французского означающее «приют отшельника» или «место уединения», объясняет и назначение дворца. Изящный, миниатюрный, стоящий в отдалении в тиши аллей и окруженный рвом с водой, он служил царю чем-то вроде личного кабинета.

Когда в 1721 году петровский военный гений окончательно сломил сопротивление шведов, амбициозный и дерзкий замысел роскошной резиденции был уже практически воплощен. И 15 августа 1723 года в 30 километрах от Санкт-Петербурга Пётр в честь своей «виктории» открыл «памятник торжеству великой державы, пирующей на морском просторе», или свою «парадную дачу» — Петергоф. К слову, само понятие «дача» появилось именно тогда вместе со всеми атрибутами придуманной Петром неспешной загородной жизни — купанием в заливе и пикниками, долгими прогулками по тенистым садам, катаниями на лодках, сбором малины и грибов, душевными чаепитиями на верандах на фоне живописных морских пейзажей. Оно означало «участок земли неподалеку от города», который царь «даровал» самым «полезным России приближенным для восстановления сил жизненных». Так что здесь, вокруг регулярных парков с их 150 фонтанами и четырьмя каскадами, золочеными статуями мифологических героев, величественной архитектурой дворцов и узорными цветниками с редкими растениями, издавна расположились места летнего отдыха знати.

ПРИМОРСКАЯ ЖЕМЧУЖИНА

Тот облик Петергофа, который мил нашему сердцу, складывался на протяжении двух столетий. Парк постепенно разрастался, обзаводясь все новыми произведениями выдающихся зодчих и ваятелей. Тяжкий труд неисчислимого количества безвестных крепостных, солдат и «работных людей», свезенных сюда со всех уголков империи, талантливых паркетчиков и мраморщиков, резчиков и позолотчиков лег в основу этого грандиозного дворцового комплекса. Великие замыслы воплощали архитекторы Жан-Батист Леблон и Николо Микетти, отец знаменитого зодчего скульптор Бартоломео Карло Растрелли, садовод Леонард фон Гарнихфельт…

Дворцы претерпевали множество изменений вместе со сменой эпох. Сегодня в них рядом с деревянными петровскими покоями блистают барочные залы середины XVIII столетия, а с ними соседствуют торжественные стройные апартаменты периода классицизма и комнаты середины XIX века в духе рококо. Однако вряд ли Петергоф снискал бы всемирную славу, если бы император в свое время решил ограничиться парком с дворцами и прудами.

«Все европейские государства граничат друг с другом, и только Россия граничит с Богом», — подметил австрийский поэт Райнер Мария Рильке, стоя на краю высокой дворцовой террасы и вглядываясь в морские дали, простирающиеся за мощными струями Большого каскада.

Петергофский каскад, в центре которого высится золоченая фигура библейского Самсона, раздирающего пасть льву, — один из самых совершенных и грандиозных действующих фонтанных комплексов на свете, объединяющий 64 фонтана, 255 скульптур и декоративных элементов. Придуманная Петром фонтанная феерия поражала самое искушенное воображение того времени. Оставалось найти ответ на главный вопрос: где взять воду, чтобы «напоить» столь величественное сооружение?

Знакомые многим из нас с детства фонтаны «Мраморные скамьи», «Шахматная горка», «Пирамида», «Солнце», как и прочие петергофские водометы, работают бесперебойно почти шесть месяцев в году. Вода в них поднимается не за счет насосных механизмов или водонапорных сооружений, а за счет разницы в уровне высот. Источники драгоценной влаги находятся на северных отрогах Ропшинских высот, а 24-километровый путь до Большого дворца вода преодолевает по специально построенному каналу — последнюю горсть земли из него Пётр вынул собственноручно. Сегодня длина водовода с системой искусственных прудов составляет 40 километров. Создан он был по чертежам и под руководством первого русского гидравлика Василия Туволкова, который в 1715 году был отправлен царем во Францию обучаться этой «премудрой науке» и за четыре года стал профессионалом европейского уровня. Благодаря удачной задумке инженера Туволкова фонтаны Петергофа даже в самые засушливые годы, не иссякая, бьют на радость посетителям.

Словом, питающий фонтаны петровский самотечный водовод — сам по себе достопримечательность. Подверженный влиянию урбанизации, со временем он оказался уязвимым, и стало особенно очевидно, насколько он драгоценен и сколь бережно к нему надо относиться. Когда с открытием петербургской Кольцевой автодороги и началом дождливого сезона очистные сооружения КАД переполнились, вода выплеснулась и, смешавшись с известью, попала в Старо-Петергофский канал и фонтанную систему, судьбу водовода решали на уровне правительства. Потому что фонтаны здесь — душа парков.

ГОРОД С ГВАРДЕЙСКОЙ ВЫПРАВКОЙ

С первых лет существования императорской загородной резиденции здесь квартировали гвардейские полки, несшие службу по ее охране и патрулированию дорог. Изначально поселение застраивалось хаотично, в основном землянками приписанных ко дворцу государственных крестьян. В 30-е годы XVIII столетия, уже после смерти Петра, стараниями архитектора Михаила Земцова Петергоф впервые получил регулярную планировку. Тогда же появились Мастеровой двор для крестьян и Кавалерский — для придворных служащих. Дело Земцова продолжил Бартоломео Франческо Растрелли, в елизаветинскую эпоху перестроивший Большой дворец — до наших дней дошла именно великолепная постройка Растрелли-младшего, а не скромное сооружение петровского времени. К началу XIX века в Петергофе сложился целый ансамбль городских каменных зданий. Кроме служащих в городе стали селиться свободные люди — «обыватели». Появились казармы, а офицерский состав размещался на постое по городским квартирам. В 1824 году Александр I застраивает город по «образцовым проектам», разработанным Василием Стасовым, и здесь обосновывается Личный полк его императорского величества. Словом, городок никогда не терял «строевой выправки» — и сегодня военные составляют более четверти его населения.

В XIX столетии Петергоф прирастал не только людьми, но и инфраструктурой. С 1837 года было налажено паромное сообщение со столицей. Во второй половине века морской транспорт стал вытесняться железнодорожным: на левом берегу Обводного канала в Петербурге воздвигли Петергофский (ныне Балтийский) вокзал, откуда начиналась Петергофская железная дорога, построенная на средства известного предпринимателя барона Александра Штиглица.

Сегодня до знаменитых парков можно добраться с помощью самого разнообразного транспорта — от маршрутки, электрички и даже трамвая до парома, водного и воздушного такси.

2011 год был дважды юбилейным. Сперва исполнилось 60 лет со дня начала реставрации Большого дворца (когда, к счастью, было принято решение все-таки не делать из него дом отдыха), а 25 августа отмечалось 65-летие с момента запуска фонтанов Большого каскада после Великой Отечественной войны. Своеобразным прологом к празднику была торжественная церемония открытия фонтанов с отреставрированным «Самсоном» — главной скульптурой Большого каскада, ставшей символом победы России над Швецией. Год назад статую торжественно проводили всем Петербургом в Петергоф. Когда прошлый раз вот так «по улицам фонтан возили», а было это 31 августа 1947 года, встречать библейского богатыря выходили ленинградцы-блокадники, и это было невероятно символично. Люди ощущали, что победили в страшной войне, наладили нормальную жизнь и взялись за восстановление памятников.

Ни наука, ни время не стоят на месте, и, наверное, отреставрированные старинные дворцы и усадьбы недолго останутся в своем теперешнем состоянии, ведь при смене эпох что-то приобретается, а что-то безвозвратно утрачивается… А потому можно лишь настойчиво рекомендовать посетить неподражаемые дворцы и парки Петергофа, в котором, как говорил Бенуа, «фанфарная звучность фонтанов сочетается с исторической символикой скульптур», а общий размах и величие уживаются с изяществом деталей и изысканным художественным убранством дворцовых интерьеров. И сохранить его в своей памяти.