Санкт-Мориц

В Санкт-Морице, крошечной горной коммуне в самом большом швейцарском кантоне Граубюнден, гостей встречает почтенный бронзовый господин с окладистой бородой. В пасмурную погоду выражение его лица легко принять за гордость. Но как только из-за гор выглядывает солнце, раскрашивая узорчатую стену старинной кондитерской Hanselmann, становится понятно: бородач просто щурится от ярких лучей, которых здесь всегда в избытке. «У нас никогда не бывает плохой погоды, — говорят швейцарцы, с трудом сдерживая улыбку. — Но иногда нам нужно вымыть свои горы». Я слышала эту шутку неоднократно, в самых разных уголках Швейцарии, но каждый раз она звучит как удачный экспромт. Возможно, анекдоту с бородой больше полутора веков — столько же, сколько туризму в этой стране.

Сегодня на каждом крупном швейцарском курорте вы непременно найдете музей, в котором бережливые местные жители с любовью сохранили память о моменте, когда из страны трудолюбивых крестьян и горных проводников конфедерация превратилась в европейскую державу, где туризм сделали таким же почтенным и уважаемым ремеслом, как сыроделие или изготовление знаменитых складных ножей с белым крестиком на красном фоне. В Церматте (почти на другом краю страны) туристам обязательно показывают дом, в котором жила девушка, единственная в этой горной глуши знавшая английский. Едва только здесь стали появляться первые иностранцы, предприимчивая фройляйн основала школу, чтобы обучать английскому местных горных гидов. Через несколько месяцев первые выпускники школы, научившись поддерживать беседы о погоде с заезжими джентльменами, превратили Церматт в настоящую туристическую Мекку. С тех пор прошло полтора столетия, в нынешней Швейцарии нелегко найти человека, который не говорил бы по-английски, — но топ-5 самых чарующих курортов страны остался практически неизменным. Церматт, Кран-Монтана, Cаас-Фе, Давос и, конечно, Санкт-Мориц.

В Санкт-Морице, крошечном городке, где и сегодня численность населения едва переваливает за 5 тысяч, родился зимний туризм в том виде, в котором мы его знаем и любим. А появился он благодаря тому самому бородатому господину, расположившемуся на клумбе перед старинной немецкой кофейней. Его звали Йоханнес Бадрутт, и он был владельцем одного из местных отелей. Его Kulm (существующий, кстати, и по сию пору — но кого в Швейцарии удивишь подобным фактом?) летом был полон туристов, а зимой скучал. Как и другие гостиницы по всей Швейцарии — до 1864-го.

Летом того знаменательного для местной туристической отрасли года Йоханнес Бадрутт заключил пари с четырьмя туристами-англичанами. Он пригласил их приехать в Энгадин зимой, кататься на лыжах — и даже загорать на террасе его отеля. А если им не понравится отдых или они вернутся в Туманный Альбион бледными, герр Бадрутт обещал компенсировать им все расходы.

Платить Бадрутту не пришлось. Англичанам так понравилось в Санкт-Морице, что, вернувшись на родину, они только и говорили что о швейцарской зиме. Яркие впечатления вкупе с бронзовыми лицами путешественников сделали курорту и Швейцарии вообще отличную рекламу — настолько, что производством первых рекламных постеров в этой стране озаботились только в 1880-м. Британцы обеспечили Швейцарии не только потоки туристов — во время своих зимних каникул между делом они изобрели… бобслей. Построив на базе самых обычных развозных санок нечто вроде гоночного авто без мотора, они начали со свистом носиться по дороге, ведущей из Санкт-Морица вниз, в деревушку Селерина. Увлечение прижилось и уже через несколько сезонов стало настолько массовым, что многочисленные дорожные происшествия прибавили работы местным лекарям. За помощью обращались не только саночники, но и покалеченные пешеходы. Кататься по дорогам после этого запретили, но в 1884-м для фанатов погонять на бобах построили специальную трассу, Cresta Run. А в 1897-м здесь же, в Санкт-Морице, учредили первый в мире клуб бобслея. Так что курорт по праву называет себя заодно и родиной этой спортивной дисциплины. С тех пор Санкт-Мориц бесчисленное количество раз принимал у себя бобслейный чемпионат мира (последний раз — в прошлом году), а сами швейцарцы в историческом медальном зачете в этом виде спорта стабильно держатся на втором месте — впереди них только немцы, но те на протяжении нескольких десятилетий выставляли на мировое первенство сразу две национальные команды.

Немцев в Санкт-Морице и окрестностях, кстати, можно встретить немало. Туристы из Германии, которые руководствуются правилом «в гостях хорошо, а дома лучше», в Швейцарии чувствуют себя как дома — и язык общий, и культуры близкие. Но все-таки стараются не забывать, что они в гостях, и сдерживать присущую всем немцам категоричность и напористость: более мягкосердечные и доброжелательные швейцарцы слегка недолюбливают за это качество своих западных соседей. Зато ко всем остальным относятся исключительно приветливо. «Вы говорите по-английски? Отлично, его давно пора признать пятым официальным языком Швейцарии. По-немецки? Здорово, будем надеяться, что ваш немецкий так же далек от хохдойча, как и наш. По-французски? Супер, сейчас мы научим вас числительным 70, 80 и 90», — швейцарцы встречают гостей с неизменным энтузиазмом.

Вообще, даже если бы в Швейцарии не было и в помине всего этого великолепия — сонных гор, очаровывающих и зимой и летом, фондю, раклета и сыров самих по себе, головокружительных видов, пьянящего воздуха и отрезвляющих вин, — сюда все равно стоило бы приезжать. По крайней мере ради того, чтобы провести несколько дней в компании самих швейцарцев. У них отличное чувство юмора — а еще они как-то умудряются сочетать в себе широту души, страсть к гостеприимству и огромное чувство собственного достоинства. А это немногим удается!

«Хорошего дня, отличной погоды и приятного серфинга этим вечером!» — менеджер отеля оставила мне трогательную записку за уголком одеяла. Вместе с шоколадной конфетой на подушке. Про серфинг — это ответ на мою вчерашнюю записку о том, что вайфай-соединение в номере не слишком устойчивое. Персонал в здешних отелях исключительно предупредителен — но при этом официанты за завтраком искренне рекомендуют непременно попробовать горячее молоко, а швейцары не стесняются завязать с вами светскую беседу о погоде. И непременно сообщить: Санкт-Морицу в этом отношении повезло, тут целых 322 солнечных дня в году.

Отели в Санкт-Морице — нечто вроде достопримечательностей. Кроме исторического Kulm, в солидном списке постояльцев которого значатся Гёте, Брамс и Людвиг II, последний романтик на баварском престоле, этот маленький городок может похвастаться первым в Европе отелем, заслужившим титул Palace. Этим фактом здесь гордятся так же, как и тем, что именно здесь, в Санкт-Морице, когда-то загорелась первая в Швейцарии электрическая лампочка. Гостиница называется Badrutt Palace (основал ее сын того самого Йоханнеса Бадрутта) — и именно при ней открылась первая в мире бобслейная трасса.

Санкт-Морицу давным-давно стало тесно в отведенном ему природой ложе. И он пришел в движение: пополз вниз, в Санкт-Мориц-Бад. Он считается чем-то вроде пригорода, но на деле до него — 15 минут пешком, ориентир — старинная церковь с многоярусной романской колокольней, сохранившейся с тех времен, когда Санкт-Мориц-Бад был отдельной деревушкой. Это место опровергает стереотип, что Санкт-Мориц — это сплошной джет-сет, old money, роскошь и «Дом Периньон» рекой. Здесь, внизу, все довольно демократично. Апартаменты по 100 франков за ночь, ресторанчики, где за скромную плату официанты приносят громадную тарелку пылающего жаром ароматного рёшти — а вы всерьез теряетесь перед ним, потому что раклет в роли антре вполне тянул на полноценное блюдо.

Растет Санкт-Мориц и вверх. Нет, сооружать небоскребы  здесь по-прежнему не разрешается, чтобы не испортить великолепную панораму. Поэтому строители новых зданий раз за разом берут новые высоты, разворачивая стройки на самом краю долины. Один из таких домов, обитатели которого имеют возможность взирать на буржуазное спокойствие Санкт-Морица несколько свысока, — комплекс частных апартаментов Chesa Futura. «Дом Будущего» — покрытый деревянной черепицей пузырь, «стекающий» со склона горы. При взгляде на это сооружение сразу приходит в голову мысль, что такое мог построить разве что сэр Норман Фостер. И действительно, проект родился в его лондонском архбюро. И теперь нашел свое место в панораме «столицы швейцарской зимы», в которой очень по-швейцарски перемешаны традиционные шале, многоместные отели с их неомодернистской скромностью, роскошь belle epoque и какая-то совершенно невероятная эклектика. Здешние архитекторы умудряются сочетать в одном крошечном здании сложенное из крупных камней суровое готическое основание, пузатый эркер эпохи модерна, надстройку во вкусе ар-деко и балконы в стиле хайтек. И при этом — оставаться в рамках хорошего вкуса.

Чего тут только нет, на этом крошечном пятачке земли в швейцарских Альпах. И это касается, конечно, не только достопримечательностей, но и катания. Санкт-Мориц входит в клуб альпийского престижа Best of Alps, официально носит титул Top of the World — и это звучит многообещающе.

Любой горнолыжный путеводитель по Санкт-Морицу и окрестностям уверяет, что здесь в распоряжении лыжников целых 350 километров разнообразных трасс. В реальности стоит делать скидку на то, что не все из них доступны целый сезон. И на то, что не все расположены прямо под боком Санкт-Морица. В непосредственной близости от курорта, в зоне Корвилья, порядка 100 километров спусков, еще 120 километров — в зоне Корвач, до которой 20 минут езды на бесплатном автобусе (на входе нужно предъявить ски-пасс). И еще 50 — в зоне, называемой Дьяволецца: ее своеобразный пейзаж в прежние времена навел местных жителей на подозрение, что здесь дьявол, должно быть, играет в кегли. Выглядит, однако, не так страшно, как звучит: во всех трех зонах спуски с черными метками составляют едва ли десятую часть. Примерно одна треть приходится на трассы для новичков, а большинство здешних спусков — честные «красные» трассы. Просторные склоны, приятные перепады, «обкатанные» мировым лыжным чемпионатом, хорошо освещенные по вечерам спуски (ну а как еще может быть в месте, откуда началась всешвейцарская электрификация?), позволяющие кататься до часу ночи, а в марте-апреле — и до двух. Правда, не во все дни недели.

Преобладание в Санкт-Морице «красных» трасс наводит на мысль, что здесь нет недостатка в инструкторах. На курорт можно приезжать, вообще не умея стоять на лыжах. Найти себе школу — проще простого: в Корвилье, сразу у станции, в Чудере, где прямо от лыжного «лягушатника» можно подняться на высоту 2600 метров и не спеша съехать по slow slope-трассе, возле фуникулера в Дьяволецце...

Многие научились кататься у здешних инструкторов, а самым знаменитым их учеником русского происхождения был Вацлав Нижинский: сумасшедший гений балета уже к концу первого дня обучения освоил слаломные финты. Это произошло в 1917-м, более чем за 10 лет до открытия первой, как тут считают, в Швейцарии горнолыжной школы.

Дом, где жил Нижинский, — не единственный «русский след» в Санкт-Морице. Не считая отечественных селебрити, которых можно встретить в этом уютном местечке между католическим и православным Рождеством. На одной из улочек, вымощенных крупной брусчаткой и заполненных разнообразными магазинчиками и бутичками (к обязательному швейцарскому курортному ассортименту из часов, сувениров и многочисленных лавок с экипировкой здесь прибавляются Burberry, Chopard, Chanel, Prada, Louis Vuitton, Ralph Lauren, Dolce & Gabbana), вдруг натыкаешься на что-то ностальгически знакомое. Синяя круглая вывеска с остромордым осетром в центре — точь-в-точь банка черной икры. На банке крупно написано Caviar и мельче — Malossol, produce of the Caspian sea. Это магазинчик Glattfelder, местная достопримечательность. Икра здесь с осетровых ферм Китая, Италии, Франции и Германии — деловитый пожилой продавец теряется в догадках, какая именно из этих стран омывается водами Каспия. Зайти сюда нашим соотечественникам стоит разве что для того, чтобы ощутить чувство превосходства, увидав крошечные баночки икры по 200 франков. А после этого — бежать насладиться теплом местных вкусов в крошечных кондитерских и уютных ресторанчиках.